Вдруг раздается ужасающий взрыв, за которым следует резкий толчок.
На какое-то мгновение поезд замирает, а потом, увлекаемый силой энерции, продолжает катиться вперед, проходит еще с полкилометра и останавливается...
Попов, майор, Катерна, я и большинство пассажиров — все мы тотчас же спрыгиваем на полотно.
В темноте перед нами смутно рисуются строительные леса и очертания мостовых опор, поставленных для будущего виадука в долине Чжу.
Еще каких-нибудь двести шагов, и поезд Великой Трансазиатской магистрали был бы поглощен бездной.
ГЛАВА XXV
А я так боялся томительного однообразия, заурядности этого путешествия в шесть тысяч километров, не ожидал от него никаких ярких впечатлений и переживаний, достойных печатного станка. Хотя опять попал впросак, послав телеграмму «XX веку», где представил Фарускиара героем! Правда, намерения у меня были самые лучшие, но недаром говорится — благими намерениями вымощена дорога в ад.
Мы находимся в двухстах шагах от долины Чжу, широкой впадины, потребовавшей сооружения виадука, протяженностью приблизительно в триста пятьдесят — четыреста футов. Каменистое дно впадины лежит на глубине ста футов. Если бы поезд свалился в пропасть, не уцелела бы ни одна живая душа. Эта катастрофа, безусловно, интересная с точки зрения репортажа, стоила бы целой сотни жертв. Но благодаря хладнокровию и решительности молодого румына мы все были спасены от гибели.
Но ценой жизни Кинко!..
А вдруг ему повезло и смерть его миновала? Случись такое чудо, он, конечно, вернулся бы в свое убежище и стал бы терпеливо дожидаться моего прихода.
Воспользовавшись всеобщей суматохой, я опять пробираюсь в багажный вагон. Увы, никаких надежд! Ящик пуст, пуст, как сейф прогоревшего банка. Бедный Кинко стал жертвой своего великодушия.
Так вот кто был настоящим героем! Не гнусный бандит Фарускиар, которого я так неосторожно прославил на весь мир, а скромный румын, этот жалкий железнодорожный «заяц», этот несчастный жених, которого напрасно будет ждать его невеста.
Я воздам Кинко должное, рассказав о его подвиге! И вряд ли поступлю нескромно, если раскрою его тайну. Да, он обманул компанию Великой Трансазиатской магистрали, но, не будь этого обмана, поезд со всеми пассажирами был бы теперь на дне пропасти. Не окажись среди нас этого смельчака, мы все как один погибли бы ужасной смертью.
Обескураженный, снова спускаюсь на полотно, с тяжелым сердцем, со слезами на глазах.
План Фарускиара, которому едва не помешал его соперник Ки Цзан, задуман был очень ловко. Ему ничего не стоило направить поезд на боковую ветку, ведущую к недостроенному виадуку. На месте соединения обеих линий должен был дежурить соучастник бандитов и в нужный момент перевести стрелку. И как только показался зеленый сигнал, подтвердивший, что «все в порядке», злодеи убили машиниста и кочегара, замедлили на минуту скорость и соскочили на ходу с поезда, предварительно набив до отказа углем раскаленную топку. А теперь они, наверное, уже спустились в долину Чжу, чтобы найти среди обломков крушения сокровища богдыхана, надеясь скрыть свое ужасное преступление под покровом темной ночи... Самой утонченной китайской казни достойны такие негодяи!
Я сделаю все возможное, чтобы бандиты были пойманы и понесли заслуженную кару. Но расскажу обо всем китайским властям лишь после того, как повидаю Зинку Клорк. Надо будет исподволь подготовить ее к горестному известию, чтобы несчастье не обрушилось как удар грома.
Завтра же, как только мы приедем в Пекин, первым делом отправлюсь на улицу Ша-Хуа. И если Зинка Клорк не захочет разглашения тайны ее покойного жениха, то ничто не помешает мне сообщить все подробности о злодеянии Фарускиара, Гангира и четырех бандитов, действовавших с ними заодно.
Увы! Я слишком поздно прозрел. Но ведь есть, как вы знаете, один человек, давно уже заподозривший Фарускиара в недобрых намерениях, и он только ждет случая выступить в роли обличителя!
У разбитого паровоза собралась группа людей, среди них — майор Нольтиц, немецкий барон, господин Катерна, Фульк Эфринель, Пан Шао и Попов. Китайские жандармы, верные своему долгу, оцепили вагон с сокровищами. Что бы ни случилось, они не покинут его ни на минуту.
Фонари, принесенные багажным контролером из хвостового вагона, позволили нам увидеть, что осталось от локомотива.
Паровозная топка и котел превратились в бесформенные обломки. Уничтожен не только локомотив, но и тендер приведен в негодность. Водяные баки пробиты; уголь высыпался на полотно. Зато передний багажный вагон остался, как это ни удивительно, почти неповрежденным.