Немного поодаль расположились оба китайца, которых я разглядываю с любопытством.
Один из них, молодой человек лет двадцати пяти, с изящными манерами и приятным лицом, несмотря на желтизну кожи и раскосые глаза. По-видимому, несколько лет, проведенных в Европе, отразились на всем его облике: подстриженные усы и прическа скорее на французский, чем на китайский лад. Он кажется мне славным малым с веселым характером, который вряд ли часто поднимается на «башню сожалений».
Его компаньон, над которым молодой человек, кажется, слегка подтрунивает, похож на кивающую фарфоровую куклу. На вид ему лет пятьдесят — пятьдесят пять, лицо невзрачное, затылок наполовину выбрит, на спине традиционная коса, одежда национальная — платье, кофта, кушак, широкие шаровары и пестрые туфли без задника. Он не так вынослив и с усилением килевой качки вскакивает из-за стола и исчезает на лестнице, ведущей в кормовую рубку. А молодой китаец, протягивая забытый им на столе маленький томик, кричит ему вслед, почему-то по-итальянски:
— Корнаро!.. Корнаро!..
Неужели этот китаец говорит на языке Боккаччо? Что ж, мне еще предстоит об этом узнать.
После обеда иду на палубу, предоставив Фульку Эфринелю и мисс Горации Блуэтт беседовать с глазу на глаз о комиссионных процентах и прейскурантах.
Быстро бегущие тучи, гонимые с востока, задрапировали верхние слои неба широкими складками. Где-то в вышине мерцает еще несколько редких звездочек. Ветер свежеет. На фок-матче качается, поскрипывая, белый фонарь. Два других фонаря, по правому и левому борту, следуя движениям качки, бросают на волны длинные шлейфы красного и зеленого цвета.
Еще только восемь часов. Закуриваю сигару и, расставив ноги, чтобы создать упор против боковой качки, начинаю прогуливаться вдоль борта. Пассажиры первого класса уже покинули палубу, и я нахожусь здесь почти в полном одиночестве. По мостику взад и вперед шагает старший помощник, следя за курсом, которого должен придерживаться стоящий рядом с ним рулевой. Лопасти гребных колес с огромной силой ударяют по воде, производя страшный грохот, когда судно накреняется, и одно из них работает вхолостую. Из трубы вырываются клубы едкого дыма, рассыпая в воздухе снопы искр.
К девяти часам наступает полная тьма. Я пытаюсь высмотреть вдали огонек какого-нибудь парохода, но тщетно: на Каспийском море нет большого движения. Слышны только крики морских птиц — чаек и синьг, отдающихся прихоти ветра.
Прохаживаюсь по палубе и не могу отделаться от мысли, что путешествие может так и закончиться без всяких приключений и мне нечего будет сообщить газете!.. Что же тогда можно сказать в свое оправдание? Нет, я должен пойти на все, лишь бы избежать подобного невезения.
В половине одиннадцатого усаживаюсь на одну из скамей на корме «Астры». Но не тут-то было! На таком ветру долго не посидишь!
Поднимаюсь на переднюю палубу, придерживаясь за планшир. Под мостиком, между колесными кожухами, меня настигает такой порыв ветра, что приходится искать убежища возле товаров, накрытых брезентом. Растянувшись среди ящиков, закутываюсь в одеяло, прислоняюсь головой к просмоленной ткани и тотчас засыпаю.
Спустя некоторое время меня внезапно будит какой-то странный шум. Прислушиваюсь. Похоже, что рядом кто-то храпит.
«Должно быть, это какой-нибудь пассажир с носовой части судна, — предполагаю я. — Видимо, он пролез между ящиками, устроился под брезентом и ему совсем неплохо в этой импровизированной каюте».
Но при тусклом свете керосиновой лампы, едва проникающем с нактоуза, невозможно ничего разглядеть.
Шум прекратился. Оглядываюсь кругом… Никого.
Наверное, это мне почудилось во сне.
Принимаю прежнюю позу и вновь пытаюсь соснуть, но храп возобновляется. Ну конечно! Он идет из того ящика, к которому я прислонился головой.
Черт возьми, да там сидит какое-то животное! Но какое?.. Кошка?.. Собака?.. Нет, этого не может быть! Зачем запирать в такой ящик домашнее животное? Значит, там хищный зверь!.. Пантера, тигр, лев?..
Вот я и напал на след. Это хищники, которых отправляют в зверинец или какому-нибудь султану Центральной Азии… В ящике находится клетка, и если бы она раскрылась… какое ошеломляющее дорожное приключение… какой материал для хроники!.. Вот видите, до какой степени может дойти пылкое воображение репортера, жаждущего сенсации. Любой ценой мне нужно узнать, кому предназначен этот хищник и куда его должны доставить — в Узун-Ада или дальше, в Китай… Адрес, конечно, указан на ящике.