ГЛАВА IX
Поезд отошел точно по расписанию. На этот раз барону не на что было жаловаться. Впрочем, мне вполне понятно его нетерпение: одна минута опоздания, и он пропустит пароход из Тяньцзиня в Японию.
Поначалу день обещал быть прекрасным. А потом вдруг поднялся такой сильный ветер, что, казалось, он способен потушить солнце, как простую свечу. Это начинался один из тех ураганов, которые, как я слышал, останавливают поезда на Великой Трансазиатской магистрали. Сегодня, к счастью, ветер дует с запада, вслед поезду, и потому опасаться нечего.
Теперь я должен завязать знакомство с молодым Пан Шао. Попов был прав: он, как видно, из богатой семьи, прожил несколько лет в Париже, учась и развлекаясь. Вероятно, ему частенько приходилось бывать и на «файф-о-клоках»[40] «XX века».
Нужно заняться и другими делами и прежде всего человеком в ящике. Воображаю, как он беспокоится! Но пробираться в багажный вагон днем было бы слишком опасно. Придется подождать до ночи, чтобы избавить его от тревоги.
Кроме того, у меня намечена в программе беседа с супругами Катерна. Впрочем, это будет делом несложным.
Куда труднее завязать отношения с номером двенадцатым, великолепнейшим Фарускиаром. Этот восточный человек «застегнут на все пуговицы». Не так-то просто к нему подступиться!
Да! Надо еще поскорее узнать имя мандарина, который возвращается в свою Поднебесную империю, чтобы принять погребальные почести. Думаю, что Попову удастся это выведать у одного из стражников, приставленных к телу его превосходительства. Будет просто замечательно, если покойник окажется каким-нибудь важным государственным деятелем — китайским принцем или хотя бы министром!..
Вот уже час, как поезд перерезает обширный оазис. Потом пойдет сплошная пустыня. Почву там образуют аллювиальные наносы[41], и тянутся они вплоть до окрестностей Мерва. И так будет до границы Туркестана — оазис и пустыня, пустыня и оазис. Пора уже привыкнуть к однообразию и монолитности путешествия. Правда, по мере приближения к Памирскому плоскогорью пойдут живописнейшие пейзажи. Этот горный узел русские «разрубили» совершенно так же, как Александр Македонский разрубил узел, связывавший в колеснице Гордия ярмо с дышлом, установив после этого, как известно, господство над Азией[42].
А по ту сторону Памирского плато расстилаются бесконечные равнины китайского Туркестана и пески, пески, пески громадной пустыни Гоби. И снова потянется монотонная, однообразная дорога.
Половина одиннадцатого. В вагоне-ресторане скоро будет завтрак. А пока, вместо утренней прогулки, пройдусь по поезду.
Где же Фульк Эфринель? Я не вижу американца на его посту подле мисс Горации Блуэтт. Вежливо с ней раскланиваюсь и осведомляюсь о ее спутнике.
— Мистер Фульк пошел взглянуть на свой багаж.
Вот как, он уже «мистер Фульк»! Подождем немного, и будет просто «Фульк».
Величественный Фарускиар с самого начала забился с Гангиром в задний конец второго вагона. Здесь я застаю их и сейчас. Они сидят вдвоем и тихо разговаривают.
На обратном пути встречаю Фулька Эфринеля, спешащего к своей спутнице. По американской привычке он протягивает мне руку. Я признаюсь ему, что от мисс Горации Блуэтт уже знаю о его тревоге за багаж.
— О! — восклицает он. — Какая деловая женщина, какая выдающаяся негоциантка! Это одна из тех англичанок…
— Которые вполне достойны быть американками! — заканчиваю я.
— Wait a bit! — отвечает он, многозначительно улыбаясь.
Китайцев на месте не оказалось. Значит, они ушли завтракать. Проходя мимо, вижу на вагонном столике книжку, оставленную доктором Тио Кином.
Сочинение Людовика Корнаро, благородного венецианца.
С прибавлением советов, как исправить дурной характер, как пользоваться совершенным счастьем до самого преклонного возраста и умереть только в глубокой старости, вследствие полного истощения жизненных соков.
Так вот каково любимое чтение доктора Тио Кина! Теперь мне понятно, почему непочтительный ученик иногда в насмешку называет его Корнаро!
Кроме заглавия, успеваю прочесть еще девиз благородного венецианца:
Но я отнюдь не собираюсь следовать ему, по крайней мере, за завтраком.
40
Файф-о-клок — чай среди дня, обыкновенно в пять часов вечера. Здесь: званые вечера, устраиваемые редакцией (англ.).
41
Аллювиальные наносы образуются в результате деятельности текучих вод (пески, глина, суглинки, галька).
42
В древнегреческой легенде о финикийском царе Гордии, который прикрепил ярмо к дышлу колесницы таким тугим узлом, что его невозможно было развязать. Между тем предсказание оракула гласило, что Азия достанется тому, кто сможет развязать Гордиев узел. Александр Македонский не стал его распутывать, но разрубил мечом. Жюль Верн намекает на присоединения Туркестана к России.