— Не все делается, как хочется, пане Высочан. Если бы все сразу порешили, что лучше честно умереть, чем прозябать долгие годы, может быть, человечество не знало бы рабства.
— Как хорошо вы сказали, пане учитель! — впервые заговорила Ярина.
— А ты тоже, дивчина, неплохие сказки нам тут рассказывала, — ответил Трифон, уже улыбаясь ей, как равной. — Ты это сама или, может, кто послал тебя сюда?
Ярина смешалась и вопросительно посмотрела на Высочана.
— Говори, говори, сестра, мы же не кроемся от тебя. Я уж давно догадываюсь.
— Максим Кривонос с гетманом советовался...
Мужчины многозначительно посмотрели друг на друга.
— Спасибо гетману и Максиму, что нас не забыли, — сказал Высочан.
— А почему ты, казаче, не сдержал слова? — вдруг спросила Ярина.
— Была тому причина, сестра: Калуш воевали. Наш уже!
Костел отцов бернардинцев стоял в глубине широкого двора, слева к нему примыкал трехэтажный дом, в котором жили монахи, а справа — сад, отделенный от двора каменной оградой. В восточной стене была колокольня, а на углу — четырехугольная башня с бойницами в два яруса. Костел завершался острой крышей с высоким шпилем и крестом над задней стеной. Передний фронтон вверху украшали медальоны с горельефами святых, а с обеих сторон — фигуры апостолов. К воротам в южной стене вел деревянный мостик, перекинутый через ров.
В полдень в монастыре тоненько, как в великий пост, зазвонил колокол, и на монастырский двор начали собираться львовские горожане. Среди них были и женщины, а потому появление Ярины во дворе монастыря не привлекло внимания. Она оделась во все, что у нее было лучшего, и если на нее поглядывали, так только из-за ее красоты. Но Ярина и этого не хотела — сразу же зашла в костел и стала за колонной. Она не заметила, что следом за ней вошел Семен Забусский и стал неподалеку.
Еще на подворье горожане начали обсуждать, где взять денег на оборону Львова: надобно собирать войско, а из тех жолнеров, которые удрали из-под Пилявцев, можно было бы создать не один полк; необходимо только приобрести коней, мушкеты, снаряжение. Для этого нужны немалые деньги!
— Назначить обложение! — сказал цехмайстер ювелиров.
— У кого есть пенёнзы [Пенёнзы - деньги], тот пускай и дает. А когда у меня их нет, так нет, — ответил колбасник, хотя все знали, что он построил уже два каменных дома. — Я буду воевать, возьму меч и пойду на вал, а кто хочет, пусть платит.
Обложение определили только еврейским и армянским купцам, а остальные могли вносить, кто сколько захочет.
Шляхту больше интересовал вопрос, как снова собрать армию, кому поручить командование обороной Львова. А теперь, когда рейментари — и князь Заславский, и хорунжий коронный Конецпольский, и Остророг — обесславили себя под Пилявцами, нужно было думать и о начальнике всей польской армии.
— Вы сперва найдите дураков, которые согласились бы сейчас вступить в коронное войско, — с сарказмом сказал панцирный гусар, сдвинув густые брови над ввалившимися глазами.
— Странно слышать такие слова от уроджоного шляхтича, — произнес хорунжий, благополучно выбравшийся из-под Пилявцев.
Остальные вопросительно посмотрели на гусара.
— Потому что этот шляхтич, — возразил он, — не лишился еще ума. Короля нет — кто нам платить будет, кто за раны, за увечья и отвагу наградит, кто выкупит невольников из плена, кто будет набирать новое войско, кто подмогу даст? Об этом нужно было подумать, прежде чем войну начинать. Считают, что достаточно схватить Хмельницкого. А не видят, что вместо одной отрубленной головы вырастает тысяча. Хотя бы без счета руки мы имели, и то не хватило бы, чтоб отрубить головы всем ребелизантам, — ведь восстала вся Украина. Есть немного войска, придержим его для спасения отчизны.
А если, не дай бог, расточим и эти силы, тогда наступит настоящая катастрофа для Речи Посполитой.
Он повернулся и ушел в костел. Слова гусара ошеломили слушателей.
— Надо совсем не иметь гордости, — выкрикнул молодой шляхтич, — чтобы так говорить о польском войске!
— А пока что он не имеет и еды! — отвечал другой. — Под Пилявцами он потерял три воза добра, восемь слуг, и то взятых взаймы, а сам едва спасся пешком.
— Пан Остророг приглашал сегодня к себе начальников. Верно, тоже беспокоится о наборе войска?
— Пан туда ходил?
— Стану я слушать труса!
— Я тоже не ходил. Говорят, никто не пошел туда.
— Нужно Иеремию Вишневецкого избрать.