Еще дальше: первые работы за деньги для журналов. Тогда, когда движение выбросило меня за рамки и переместилось куда-то за кадр. Когда шальные деньги (которое любое движение подразумевает так или иначе) срисовались с горизонта, а делать не шальные я был неприспособлен. Первые работы за деньги для журналов разошлись на ура. Дело не в этом. Дело в том, что: свой идеальный кадр я давно проехал. Мне не повезло — он случился слишком рано. Так что теперь я имею полное право работать за деньги — в других отношениях мне больше не к чему стремиться.
В который раз за сегодняшний день выхожу из автобуса. Хилое солнышко уже успело основательно засветиться на улицах. Глюк, который можно поймать с утра. Когда ты осознаешь себя в игре и в теме всего, что происходит. Как будто весь мир следит за тем, куда ты сейчас свернешь, как поправишь на голове бейсболку и как долго будешь прикуривать замусоленную сигарету на дефицитном в это время года ветру. Так должны, наверное, ощущать себя герои фильмов (глубоко в подкорке: «скоро все за небольшие деньги смогут стать героями фильма»).
Состояние свободного ради кала: это когда тебя метает по всем сторонам и ты не знаешь, куда метнет в следующий момент. Может быть, сейчас меня кто-нибудь перехватит и уведет черт знает в какую степь. А может, я просто пройду несколько десятков метров и втолкаю свое существо в офис редакции журнала «FHQ» («Fuck Her Quarterly»). Глянцевого журнала «FHQ». Пятьдесят второй этаж недавно отстроенного небоскреба, гигантского стеклянного фаллоса, одного из самых высоких в Москве.
Редактор Игорь Петров говорит по телефону, когда я захожу в его округлый и какой-то кургузый кабинет. Редактор Игорь Петров всегда говорит по телефону, даже когда его рот набит мюсли или пиццей из микроволновой печи. Мюсли пачками залегает у них в шкафчике на редакционной кухне (а еще там есть печенье, чай «Липтон» в одноразовых пакетиках и бутылка водки из дорогих), а пиццу они заказывают по телефону. Ее привозит на автомобиле «Ока» депрессивный и немного метафизический бедолага.
Они всегда жрут мюсли или пиццу, когда у них аврал перед сдачей номера. В такие моменты у них нет времени на то, чтобы выйти на улицу и наполнить свои желудки какими-нибудь полуфабрикатами, предлагаемыми в кафе «Прайм». Кафе «Прайм» создано по европейским образцам фаст-фуда и пока что не имеет аналогов в Москве. (Это дело времени, разумеется.)
Кафе «Прайм» находится в Камергерском переулке в помещении, которое раньше занимал ординарный магазин «Продукты». Когда я был в движении, магазин «Продукты» очень часто выручал нас. Он был единственной точкой в радиусе километра, где имелась возможность пополнить алко-припасы во время всенощных сумасбродно-бесцельных шатаний по Большому Городу, из которых тогда состояла наша жизнь.
Когда-нибудь я расскажу о том, как я был в движении. Не потому, что у меня такая прихоть. А потому, что это имеет отношение ко всем последующим событиям. Наверное.
Да, я еще должен объяснить, зачем я вообще пошел в эту глянцевую редакцию после всех утренних странностей. По двум причинам. Первая: если помните, я все еще должен занести им фотки, которые мне (по истечении означенных выше газонно-пивных 25 минут) вручила проштангованная «Кодак»-девушка с анально фиксированной книжкой. (Такие вещи, как транспортировка арта в глянцевые редакции, в основном уже давно вершатся по Интернету, но не в моем случае: ни сканера, ни цифровой камеры у меня нет, да и не будет, надо полагать.) Вторая: просто для того, чтобы сконцентрироваться на реальных действиях и не чувствовать себя идиотом в случае, если все это окажется глупым сном. Или постночным флэш-бэком в рамках какого-нибудь кислотного или фенаминального отходняка.
Вообще-то я теперь нечасто употребляю всякую дрянь, просто если уж некая (странная и непредсказуемая) нелегкая занесла вас в клуб, подобный, скажем, какому-нибудь «Миксу», у вас не остается выбора. Вы хоть раз пробовали сходить в «Микс» на трезвую голову? Если пробовали — минут через десять у вас наверняка начиналось нечто вроде хандры с элементами безумия: вопрос «что я делаю в этой клоаке?» — всего лишь самая несущественная из ее составных частей.
От знакомых (из тех, кто прописался на этих тусовках и даже может отличить диджея Вольта от какого-нибудь диджея Х…я) я часто слышал о формации стрейтэйджеров, которые из принципа не закидываются на трансе и получают от этого высший кайф (а еще они на последние деньги паломничают в Гоа, питаются вегетарианским говном в «Джагганнате», пальцуют галимыми четками с Горбушки и ходят в магазин «Путь к себе»). Но живьем я таких персонажей никогда не видел. А те, кого видел, в расчет не идут. Потому что в свое время они схавали столько кислой, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Даже если провести ее в монастыре Шао-Линь, занимаясь каратэ и питаясь исключительно рисом с водой, тебя все равно будет всю дорогу выпирать от накопленных запасов. Это уже не лечится. У таких людей рано кривится рот и выпадают зубы, зато в каждом из этих изъеденных кариесом буроватых отростков они могут найти глобальный замысел и высшую истину. Я не говорю, что это плохо — может, это даже хорошо. Во всяком случае, при таких раскладах можно не тратиться на стоматолога и при этом не париться, что не дают женщины, — вегетарианскую пищу можно жрать и без использования зубов, а секс уже давно не цепляет.
Ладно, хватит отступлений — день начался так, как он должен был начаться по расписанию. А по расписанию у меня был этот беспонтовый визит в редакцию — Игорь Петров указывает мне на стул, а его набитый мюсли (пиццей?) рот издает при этом чавкающие звуки в телефонную трубку. Я в них не вслушиваюсь. Я смотрю, какие книги сегодня лежат у него на рабочем столе. Странно, но он читает действительно интересные книги (иногда в этой среде такое случается).
В углу — разноцветно полыхающая электроннолучевая трубка, портативный телевизор «Филипс» (диагональ — 17). Старое шоу «Деньги — говно!», показанное в древней и совсем уж забытой записи. Ведущий: нынешний популярный медиамагнат, а в прошлом — популярный шоумен Ролан Факинберг. Тогда он носил огненно-рыжую козлиную бороду, аналогичного цвета прическу, очки и огромное непропорционально развитое пузо. Пузо он носит и сейчас, но вместо очков у него теперь контактные линзы, бороды — нет, а красить головную растительность он пересталеще несколько лет назад.
— Деньги — говно, — говорит Ролан Факинберг в похожий на резиновый дилдо микрофон. — Но что вы можете сделать ради этого говна?
Ролан Факинберг берет под локоть одновременно двух молодых людей, похожих на переодетых в гражданское курсантов военных училищ (оба — выше его как минимум на голову, все участники его шоу выше его как минимум на голову), потом ведет их ближе к зрителям (камера переключается на зрительный зал, на переднем плане — конструкция вроде кушетки):
— НА? ЧТО? ВЫ? ГОТОВЫ? РАДИ? ЭТОГО? ГОВНА?
…Наверное, я должен рассказать про журнал «FHQ». Это не очень интересно, как и все связанное с подобными изданиями. Они похожи одно на другое как две бутылки паленой (осетинской) водки и в силу этого страдают от врожденной конкуренции друг с другом. Иногда они, как при глобальном запоре, тужатся в попытке высидеть какое-нибудь оригинальное ноу-хау-яйцо, но со временем такие вещи либо пресекаются топом информационного холдинга, либо сами собой затухают из-за отсутствия фидбэка.
Идеальный глянц-журнал — подборка эротических фотокомиксов с элементами хард-порно и ненавязчивой рекламы (шоколадный батончик, случайно выпадающий из штанов, которые герой резво снимает в преддверии секса с большегрудой блядиной). Не знаю, почему до сих пор никто до этого не додумался.
О рубрике: эта рубрика — то ли «Занесло!», то ли еще что-нибудь в этом роде — репортажи «в критических условиях», как они это называют. Лично я в течение всего этого выезда ничего особо критического не испытал (кроме одного эпизода — как-нибудь расскажу), но у нас с ними разные представления о критическом. Дело не в этом. Я просто хотел сказать, что вся эта движуха как раз из серии таких вот доморощенных ноу-хау, которые находятся на стадии внедрения и только поэтому до сих пор терпятся выжидающим топом. Идею выдал (на ура) Игорь Петров — он относительно недавно устроился на эту работу (зарплата — 500 баксов, рабочий день — демократичный) и потому должен был зарекомендовать себя изобретательным и энергичным. Что ему, скорее всего, удалось. Рубрику со временем похерят, но оригинальность мышления Игоря Петрова будет отложена в соответствующий регистр корпоративной памяти, заведующий всеми бонусами, премиями и продвижениями. Именно для этого она и требуется, не более. В этом состоит парадокс корпоративного менталитета, но — стоп! — я не собираюсь опускать здесь корпоративный менталитет. Это уже банально.