— Что так?
— Я там работал.
— Где и кем?
— В фирме одной. Сахар возил из Воронежа.
— Сам?
— Нет. Водила. А я как экспедитор.
— Как вообще мысль такая пришла?
— У меня там друг с армии.
— Кто такой?
— А вам зачем? Он же просто работяга. Предприниматель.
— Служили вместе где?
— В Эстонии. В Тартуском гарнизоне.
— Род войск?
— Авиационные техники. Хвосты самолетам разворачивали.
— Там вы, по вашим словам, познакомились лично с Дудаевым.
— Я такого не говорил.
— А вот протокол допроса позавчерашний.
— Значит, говорил.
— А какое дело у вас было до генерала? Или у него до вас?
— Я рекорд поставил. По „губе“.
— Часто сидел?
— Беспрерывно.
— Почему?
— Характер вздорный и взрывной.
— Сам придумал?
— Начальники.
— Как вас еще характеризовали?
— Как хорошего и грамотного специалиста.
— Как долго и часто общались с генералом?
— После того как он узнал, что я чеченец наполовину, смеялся надо мной, потом домой пригласил. А потом я часто у него бывал.
— Почему смеялся?
— Он меня язык заставлял учить чеченский и смеялся.
— Можете рассказать, что случилось в Куйбышеве?
— В Самаре я фуру сахара загнал и потерял деньги.
— Украл, что ли?
— Инициативу проявил, а меня кинули. Хотел заработать.
— По какому адресу жили?
— В пятнадцатом микрорайоне. Карла Маркса, четыреста восемьдесят четыре, квартира пятьдесят три. Трамвай „пятерка“, автобус сорок один, из окон видны лесопосадки, с другой стороны квартиры ТЭЦ. Фирма „Сигма“. Директор Мякишев Дмитрий Абрамович. Телефона не помню, располагались на Лизы Чайкиной, двадцать один.
— С Аллой Дудаевой встречались когда?
— Я с ней не мог не встретиться. Она меня пирожками и борщами кормила год.
— В Чечне сразу к Дудаевым отправился?
— Нет. Вольным стрелком был. В банде.
— Фамилии. Имена, факты…
— Можно в письменном виде?
— Хорошо. Расскажите про семью генерала. И, кстати, как вы в Чечне встретились?
— Меня чечены прихватили и хотели расстрелять. Пришлось требовать генерала и пугать их.
— За что расстрелять?
— За характер.
— Хорошо. Это тоже в письменном виде, к утру. Вернемся в Тарту. Все что помните».
Старков начал говорить, горел глазок диктофона, менялись кассеты, а он все говорил, и становилось как бы легче…
«— Джохар часто повторял, что ему достаточно получаса личной встречи с президентом России, чтобы все проблемы были решены, прошение о встрече с Ельциным не связано с тем, чтобы передать какую-то информацию.
— Это он в Тарту говорил?
— Нет. В Чечне. Я буду перескакивать туда и обратно. У меня так все запомнилось, и мне так легче говорить.
— Хорошо. Это он вам говорил?
— Нет. Я же детей его знал хорошо, и Алла говорила. Женский язык — горе. Обычно Джохар Мусаевич выполнял все, что задумывал. Значит, этих тридцати минут хватило бы, чтобы в Чечне установился мир. Хотя я не знаю, что именно хотел сказать Джохар Борису Николаевичу.
Я знаю, как погиб Джохар. Мне все это рассказали.
Алла часто рассуждала об истории нашего государства. Кто такие партократы и кто такие коммунисты. Говорила, что коммунисты на фронте показали себя с лучшей стороны, а партократы в тылу воспользовались результатами их победы. Набили свои карманы. Откуда взялись эти люди? Была, наверное, выведена какая-то каста, которая смогла мимикрировать. Такая у нее была терминология. Культурная женщина. Книжки писала. Теперь демократы у власти, и есть эти самые люди. Это очень страшно. Для всей России. И для Чечни.
Вначале Джохар опирался на образованных людей. На тех, что могли руководить. Например, Саламбеку Хаджиеву он предлагал место вице-премьера. Это когда Чечне давали не более трех месяцев. Все считали, что больше республика не продержится. Джохар надеялся, что Саламбек поможет поднять республику.
Джохар сказал однажды: „Ничего не выйдет. Он боится за свои миллионы“. Но, когда Саламбек увидел, что республика продержалась три года, перешел на сторону русских.
Все начиналось тогда в Эстонии. Когда к нам в Тарту приехал Мамодаев, он буквально просчитывал Джохара. То есть он выполнял чей-то заказ.
В то время Мамодаев был замминистра по строительству. Но он был снят за воровство. Это Алла несколько раз повторила.
Он ничего не предлагал тогда Джохару. Он просто его просчитывал. Знакомился. Джохар очень мало пил. С тех пор как он съездил в Мекку, капли в рот не брал. А тогда он еще пил коньяк. После полета немного выпивал. А Мамодаев был очень толстый мужчина. Он мог вливать в себя, как в бездонную бочку. Так вот, Джохар немного выпил и стал рассказывать, каким он был в детстве. Как он дрался и всех побеждал. Джохар вышел, а Мамодаев говорит: „Так он драчун“. А немного погодя: „Так он хвастун“. Алла тогда сказала что-то ехидное, и Мамодаеву это не понравилось, но он засмеялся, только как-то нехорошо.