— Приходовать будешь?
— А как же?
— Сказок не рассказывай. Вот что. От Старика тебе привет.
— У меня дедушка давно помер. В городе Кустанае похоронен. С краешку. На пригорке. На солнышке.
— Завидуешь?
— Кому?
— Старику?
— Которому?
— Славе Старкову…
— Ах вот о чем вы, господин инспектор.
— Именно об этом. Только я в частном порядке. Должок за ним.
— Да, он мне должен.
— Много?
— Это наше с ним личное дело.
— И у меня к нему личное. Найти не поможешь?
— Каким образом?
— Знаешь, где он?
— По слухам, сгинул на земле предков.
— Это где приблизительно?
— В Чечне, дядя. Вы в каком звании?
— Генерал.
— У меня больше вопросов нет.
— А у меня есть. Ты говорить будешь?
— О чем?
— Ты понимаешь, что мое ведомство твой смешной бизнес закроет в двадцать четыре часа, а тебя отправит добровольцем в Шелковской район?
— Предполагаю. Только что я вам сделал?
— Сам факт существования посреднических и ростовщических контор…
— Ладно. Дело какое ко мне?
— Расскажи про Старкова все что знаешь.
— Что именно?
— Как он в Куйбышеве оказался?
— Я сам с Алма-Аты. Мы знакомы были. Немного. Он там и жил-то недолго. Мать у него гулена. Папу пришили где-то.
— Отец чеченец?
— На седьмой воде. Квартерон. Только Старков прямо заболел этим. Книги читал по истории вайнахов, все романы и повести времен Гражданской войны. Атласы ботанические.
— Он когда здесь оказался?
— После армии. Страна пошла вразнос. На торговом опте можно было сделать бабки. Я в Самаре давно осел.
— Чего так?
— В Казахстане коренной народ заел. Перестройка. Вина русских перед каждой сукой. Рискнул. Женился вот.
— Дети есть?
— Какие, на хрен, дети? Доллар то падает, то растет.
— А член у тебя упал уже или еще растет?
— Это не ваше собачье дело.
— Правильно, не мое. Но мне как бы до всего дело.
— Вы спрашивайте еще, что хотели, а то мне работать…
— Ладно. Он человек культурный был?
— Сэлинджер, Борхес, Картасар. Набор плейбоя.
— А по бабам?
— Пока не увлекся своей идеей дурацкой, похаживал. Дело молодое.
— Про армию он что-нибудь рассказывал?
— Поверите или нет, но он близко знал Дудаева.
— Да ну? — Межин изобразил полное недоумение, да так, что Аносов заподозрил неискренность.
— В Эстонии он служил. Там и приметил его генерал. Откуда на аэродроме чеченцы? Только по недосмотру. А этот как-то оказался. Вот генерал и стал мыть ему мозги исторической родиной. Книжки первые дал.
— Дальше.
— Если вы в плане культуры, то в последнее время Славка читал только журналы «Солдат удачи», «Ружье», справочники для спецназа. Пить совсем перестал. Кроссы бегал.
— А чем у тебя занимался?
— Товароведом был. Экспедитором. Тогда на сахаре мы хорошие бабки сделали. А потом его кинули.
— Как?
— Я его в Тольятти послал, а ему предложили по пути двадцать процентов с цены. А потом в деньгах опустили.
— Много?
— Две штуки.
— И что?
— Он мне как бы должен стал.
— Дальше.
— Я ему говорил, не бери в голову, отработаешь… Тогда-то он и подался в наемники. Чтобы отдать быстрей.
— Не отдал?
— А вы как думаете?
— Личные вещи какие-нибудь остались? Бумажки, одежда, фотографии любимых?
— А он вернется?
— Нет, Коля. Уже нет.
— И что он натворил?
— Кроме стрельбы в милиционеров?
— Кроме.
— Он, Коля, Родину предал. Соловьев в лесопосадках, что в пятнадцатом микрорайоне, и мужиков у пивнушки. Мне еще по городу погулять охота. А тебе спекулировать. Помоги…
Так продолжали они беседовать около часа, и визит его к господину Аносову неожиданный, лобовой допрос, мгновенный и жесткий, дали результат. Николай Аносов пообещал не разглашать государственную тайну, а полковник Межин получил царский подарок. Бывший товарищ Старика открыл сейф и достал оттуда блокнот. Телефонные номера и адреса всех знакомых врага народа Старкова за прошедший период. Через час, в пивной на углу Толстого и Разина, Межин прочел: Тебердинский переулок, шесть-восемь. Ростов-на-Дону. Пакамане Лоретта Альфонсовна. И номер телефона.
По бывшему месту проживания, в квартире на восьмом этаже, от Вячеслава Старкова не осталось ни уха, ни рыла, ни автобусного талона. Тем более что в ней недавно произвели ремонт.
Летаргия продолжается
После того как участником Кавказского инвестиционного фонда стал лорд Макальпайн, определенные круги в Москве выразили желание поднять планку со своей стороны. Некий флер государственной заинтересованности в консорциуме помог бы Кремлю решать другие важные задачи. Именно для встречи с представителем московских деловых кругов, бывшим публичным политиком, и направлялся тот, кто стал Исой Бараевым. После встречи он должен был немедленно вылететь в Чечню, чтобы передать суть разговора на борту правительственного лайнера.