Песок иногда поднимается в воздух…
Как только подошла Жади, Иветти сразу передала трубку Лукасу. Жади растерялась от счастья.
— Я выполню все мои обещания, — сказал Лукас. — Мне надо только встать… Дай мне время, и мы будем вместе.
Иветти деликатно ушла на кухню, хотя преследовала свою собственную цель. Ей хотелось разведать подробности о новой пассии Леонидаса. К её несчастью, ей попалась Далва, которая уже поклялась фотографии Диогу, что она и близко не подпустит эту гадкую женщину к Леонидасу.
Увидев «мерзавку», экономка решила наболтать ей, что Леонидас влюбился в португальскую журналистку. Для большего эффекта няня преувеличила серьёзность их отношений и посетовала на то, что до сих пор её хозяину встречались одни гадюки. Иветти не растерялась.
— Надо же, какое совпадение! И мне тоже попадаются одни негодяи! Они все богаты, живут в особняках типа вашего. И все гоняются за тем, чего нельзя купить за деньги — за весельем, за счастьем… А у меня это есть, понимаете? За мной просто охотится стая вампиров, это какой-то рок, — торжествующая Иветти отдала стакан с водой служанке и ушла.
Неужели она говорила о сеньоре Леонидасе? — подумала Далва в недоумении.
Старший Феррас действительно в последнее время не расставался с Амалией, а она — с диктофоном, записывая высказывания промышленного магната. Его речи в основном состояли из самовосхвалений, а журналистка, по долгу службы, соглашалась со всем.
Лобату посмеивался над происходящим. В глазах его шефа главным достоинством Амалии стал её неподдельный интерес к его персоне, это тешило его самолюбие.
— Я всегда говорил, что когда Леонидас собирается путешествовать, ему надо покупать два билета: для себя и своего самолюбия, — усмехался Лобату. — Если португальская журналистка опубликует биографию Леонидаса с его слов, то это будет полное враньё.
Кадижа, Самира и Сумайа разбрасывали розовые лепестки во дворе дома Али. Жади печально застыла рядом с колонной. Дядюшка Али решил развеять грусть племянницы и предложил ей прогуляться вместе с ним. Она согласилась.
Они двинулись к знакомым развалинам.
— Мы похожи на шахматные фигурки, — задумчиво сказал дядя. — Аллах передвигает нас согласно своей воле и желанию. Он переставляет нас так, чтобы мы прожили жизнь, которая нам предназначена.
— Я очень боюсь судьбы, — Жади положила голову на плечо дядюшки.
Али и Жади дошли до пустыни, и увидели бескрайние пески Сахары.
— Только Ему ведомо, что скрывает человеческое сердце, только у Него ключ ко всем тайнам, — продолжал Али. — Он — повелитель Неба, Земли и всего, что происходит между Небом и Землёй. Нет ничего такого в мире, о чём бы, Он не ведал, что не было бы Его волей. Он — творец жизни и творец смерти, только Он может превратить живое в мёртвое, и мёртвое в живое… Для Него нет ничего невозможного, когда Он хочет что-то создать, Ему достаточно сказать «так будет», и появляется Его создание… Кто ещё может оживить мёртвое, превратившееся в прах? Только Аллах, потому что Он — создатель сущего. То, что может создать человек, не может быть выше Небес, которые Он поднял и поддерживает без видимых усилий, и выше Земли, которую Он создал и заполнил водой и растениями.
— А что значит фраза о встрече будущего с прошлым? — спросила Жади. — Я её запомнила навсегда…
— Умные люди проживают каждый новый день, как последний. Они знают главное: то, что мы сказали, и то, что сделали, — это как смерть, ничего не вернёшь и не исправишь… — пространно ответил дядюшка Али.
— Но я… — попыталась объяснить Жади.
— Если сегодня ты совершил зло, то завтра можешь исправиться, совершив добро, но это будет только компенсация. Совершённое зло не исчезнет, оно записано во времени. Я тебе ответил? — Али понимал, на какую встречу намекает его племянница.
Она задумалась.
— Нет, я говорю о прошлом и будущем, которые воплощены в одном человеке. Однажды я услышала эту фразу и не смогла понять, что она значит.
Дядюшка рассмеялся.
— Очевидно, речь шла о машине времени Албиери, на которой он едет в прошлое и встречается с собой молодым.
Жади только улыбнулась в ответ на шутку дяди.
Зорайде размышляла над загадкой судьбы своей любимицы, снова всматриваясь в её старую чашку с кофейной гущей. Жади подошла к служанке неслышно.
— Я просила дядю Али разъяснить мне, как могут прошлое и будущее встретиться в одном человеке, — сказала она. — Но даже он ничего не смог понять.
Зорайде вновь насторожилась.
— В первый раз я не могу объяснить увиденное… Если я не понимаю, что написано, значит, я никогда не видела судьбы, похожей на твою. Как будто ты должна пережить что-то, чего никто не переживал, кроме тебя.