Моя комната была на первом этаже, там располагались также административные офисы и кабинеты для осмотра. Несколько дверей оказались закрытыми, мама сказала, что это, вероятно, лаборатории. На втором этаже было несколько уютных комнат под спальни, а также лаборатории, вход в которые всем запрещался. Доступ на третий этаж тоже был закрыт.
— Почему? — спросила я маму.
— Там они проводят свои эксперименты, — ответила она.
«Возможно, именно в одной из них я была прошлой ночью, — подумала я. — Но нет, я точно не поднималась по лестнице, когда меня привезли в клинику. Я была на первом этаже».
— Не могла бы Эмма прийти ко мне сегодня?
— Ну-у-у... Я не думаю...
— Почему? — капризным тоном спросила я.
— Я не сказала «нет», — ответила мама. — Я думаю.
— Она могла бы даже переночевать здесь. Можно поставить для нее раскладушку. Представь, как важно для больного человека хорошее настроение, — торопливо продолжала я, не давая маме возможности возразить. — Я читала об этом в журнале в прошлом месяце, когда сидела в очереди к дантисту.
— Ты права, Миранда. Общение с подругой, наверно, пойдет тебе на пользу. Но чтобы она осталась на ночь — они ни за что этого не разрешат.
— Но мама!
— Нет. Я попрошу твоего папу, чтобы он привез Эмму после обеда и потом отвез ее обратно.
Я вздохнула. Было очевидно: спорить бесполезно. По крайней мере, я хотя бы повидаюсь с ней.
— Папа сможет взять для нас в видеопрокате несколько пленок?
— Конечно. Они заедут туда по пути, и Эмма сама выберет.
— Спасибо.
Вернувшись в свою комнату, я позвонила Эмме и поделилась с ней новостями.
После этого я лежала в постели и слушала пленку. Это была занимательная история про девочку, которая внезапно обрела необычные психологические способности. Неправдоподобно, но гораздо интереснее всяких унылых книжек про несчастные семьи, которые нам навязывают в школьной библиотеке, утверждая, что они, мол, удостоились всевозможных наград. Я считаю, это нас надо награждать за каждую такую прочитанную книгу.
Я хорошо пообедала. Папа привез из ресторана мои любимые мексиканские блюда. Затем поехал за Эммой. Потом они с мамой пойдут обедать, а мы с Эммой будем смотреть наше кино. Они привезли пять пленок. Мы выбрали «Разиню» и уселись смотреть. Мое зрение к этому моменту почти полностью пришло в норму.
Как только родители ушли, мы выключили звук.
— Итак? Мне никак нельзя остаться на ночь?
— Никак, — подтвердила я. — Но сейчас ты здесь, и ничто нам не мешает побродить по клинике. Может, что-нибудь обнаружим.
Мы вышли в коридор. Я показала ей все, что мы уже видели с мамой. Джин была на дежурстве; она сидела за своим столом и какое-то время наблюдала за нами. Потом пошла в мою комнату перестелить постель. Мы поспешили в конец коридора.
— Вот где это должно быть, — показала я.
— Но где же комната, в которую тебя положили вначале, с желтыми цветочками на обоях? — спросила Эмма.
— Да, сначала надо найти ее. Давай проверим все комнаты.
Мы стали заглядывать во все комнаты подряд. Впрочем, некоторые из них были закрыты. В остальных все выглядело вполне обыденно. Обескураженные, мы вернулись в мою комнату.
— Может, болезнь действительно повлияла на мою память, — вздохнула я. — В конце концов, не все выходные мы проводили вместе. Возможно, объяснение, которое дали родители, верное, несмотря на его нелепость.
— Может быть, — пожала плечами Эмма. — Я уже привыкла с подозрением относиться ко всему, что мне говорят взрослые! Мои предки постоянно что-то скрывают от меня «для моего же блага». Тем не менее тут есть несколько закрытых комнат; не исключено, та комната все же существует.
Мы закончили смотреть кино, потом вернулся папа и повез Эмму домой. Мне дали мое снотворное, и я его выпила, надеясь, что меня не будут мучить кошмары.
Когда я проснулась, было уже утро. В комнате находилась дневная сиделка — Мона. Мое зрение полностью восстановилось. Мона предложила мне принять душ, пока она принесет завтрак.
На моих часах было 6:15.
Я быстро приняла душ. Мона все не возвращалась, и я выглянула в коридор. Все тихо. И тут одна из дверей в конце коридора открылась, и оттуда выскочил доктор Муллен. Он вошел в комнату на противоположной стороне и закрыл за собой дверь. Я сразу сообразила, что эта комната до сих пор была заперта. Может, именно там они держат девочку? Я еще раз огляделась и осторожно выскользнула за дверь.
Комната, из которой вышел доктор Муллен, оказалась рабочим кабинетом, и выглядел он так, будто там только что побывали грабители. Везде были разбросаны какие-то бумаги, коробки с бумагами громоздились одна на другой, ящики шкафов не задвигались из-за торчавших оттуда бумаг.