— Итого: мы потратили полтора часа на, прости, что? — мой голос стал ровен и бесстрастен.
— На обучение хронического боевика азам оперативной работы, не подразумевающей ломания лиц. И командному слаживанию, разумеется, — Джин продолжала освещать пасмурную хмарь лёгкой полуулыбкой.
— Если так, то эффект скорее отрицательный.
— Но он есть. Главное — не стагнировать.
Я покачал головой и тяжело вздохнул. Слишком сильно я привык доверять напарникам — в боевых заданиях иначе нельзя. А обманутое доверие — пусть и профессиональное — чувство крайне паршивое. Ферон была права на все двести процентов. Да, я тупой боевик. Да, я привык к работе в команде других специалистов. Да, с собственно расследованиями и анализом данных я был знаком только благодаря стандартной интерполовской подготовке. И всё это в сумме не отменяло того факта, что Ферон — бессердечная непечатница.
Я встретился взглядом с чрезвычайно упитанным вороном, чистившим перья метрах в десяти от нас. Шестое чувство кольнуло сознание смутной тревогой, но я был слишком погружён в проработку нового понимания границ доверия при взаимодействии с Силами Превентивной Городской Самообороны, чтобы обратить на это внимание.
— Так и будешь ждать, пока дождь растворит все вещдоки? — спросила Джин, одновременно запуская ускоритель коррозии.
Люк бесшумно осыпался кучей ржавой пыли, немедленно подхваченной ручейками, устремившимися вниз по открывшимся ступеням.
Глава 9. Все твои драгоценные страхи
Перспектива: агент Дознаватель, локальный идентификатор «Bi-209»
Шесть километров породы над головой — это хорошо и надёжно, но не очень удобно. А для обычных людей так и вовсе смертельно. С другой стороны, все обычные люди скоро пятьсот лет как вымелись с Земли. Скатертью дорожка, как говорится. Хотя можно ли считать тех геномодов обычными людьми? Хороший вопрос, обдумаю как-нибудь потом.
А вот актуальные новости гораздо интереснее. Ликвидатор объявился в Клоре. Естественно, Прямоходящий тут же взял его в оборот. Вообще-то, надо его вытаскивать. Хотя бы из соображений профессиональной солидарности. Но родственные чувства однозначно говорят, что лишать мелкого такой хорошей школы — преступление против семьи. Отец однозначно не оценит. Так что пусть пока поднабьёт собственных синяков. Мне, например, это однозначно на пользу пошло.
Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Pa-233»
Джин начала спуск первой. Я в последний раз оглядел пустую улицу, цыкнул на обнаглевшего ворона и отправился следом. Внутри было главным образом темно. Меня пробило острое дежавю. Мы остановились у конца лестницы, на краю охристо-красной лужи. Ферон развернулась ко мне и сказала:
— Раковальня прямо. Нам наверх, галерея Плитки на втором.
Я кивнул.
— Ты понимаешь, зачем было всё представление?
Я снова кивнул.
— Проговори, не сочти за труд.
— Я… — я закашлялся от продравшего горло духа сырой плесневой затхлости. — Я начал руководить, толком не понимая местную ситуацию.
— Верно. Признаю, я слишком раскиселилась в штабе, — Джин тяжело вздохнула. — С Гаем такое постоянно. Пойми правильно, он безупречно эффективный руководитель, но нервы подчинённых не бережёт совершенно.
Я усмехнулся. Ферон пару секунд не моргая изучала меня, а потом продолжила:
— Ты должен усвоить основной принцип нашей работы: не понимаешь — не лезь. С вероятностью в сто двадцать процентов вляпаешься в разборки между Семьями. И оно тебе не нужно, поверь.
Я молча кивнул. Мы начали подъём по скрипучей деревянной лесенке, половина ступеней которой состояла уже скорее из грибного мицелия, чем из целлюлозы. В одном пролёте от второго этажа я окликнул Джин:
— В следующий раз просто скажи, что меня заносит, хорошо? Пожалуйста.
— А ты в следующий раз сначала выслушай меня до конца, — не оборачиваясь, бросила Ферон. — Договорились.
Мы молчали до самой галерейки. Честно говоря, место это вызывало у меня острое желание достать огнемёт. Или, на худой конец, вызвать архнадзор. Потому что нависающий в трёх метрах над мостовой настильчик с зазорами в ладонь между досками, кое-как перекрытый холщовым тентом — это прямая угроза благополучию, здоровью и жизни честных горожан. Не то чтобы таковые хотя бы раз наблюдались в радиусе полукилометра, но всё же.
Когда мы обнаружили Плитку, я понял, что огнемёт мне не очень нужен: она преспокойно варила какую-то бурду, пахнущую точь-в-точь как хрючево из вёдер на Батрацкой площади. На открытом огне варила. В общем, да, если вас беспокоят идиоты — просто не трогайте их.
— Хозяюшка? — тихо позвала Джин.
Плитка вздрогнула всем телом, резко повернулась к нам и с елейной улыбочкой затараторила:
— Госпожа комиссар, какая приятная неожиданность! А я вот как раз обед для жильцов варю и всё думаю: где ж это наша благоволительница, почему это её давно не видно! Проходите-проходите, присаживайтесь! Я отварчику заварю, знатный отварчик, вчерась только у дядюшки Ли на Цветном закупалась, а он такой затейник до этих дел, ну, вы и без меня знаете!
— Я бы с радостью, хозяюшка, но времени совсем нет, — Ферон умудрилась прервать словоизвержение, изобразив при этом совершенно искреннее сожаление.
— Всё служба? Да что ж они, изверги, делают, это ж уму не растяжимо — сколько работать-то можно! Вот бы вам хотя бы денёчек роздыху дали, а то всё кружитесь, кружитесь как шестерёночка…
— Что ж поделать, хозяюшка, Клор превыше всего, — на этих словах Плитка энергично закивала. — Так вот, вы не могли бы нам комнату Тоуро Сопли показать?
Плитка заметно напряглась и, замедлив речь раза в три, спросила:
— Опять натворил чего? Я его давненько не видела-то, так что сама знать не могу.
Джин посмотрела на меня и кивнула. Я прикинул ситуацию, собрал в кучу все разрозненные сведения о местном законе, нашёл самое серьёзное преступление и, придав голосу всю возможную официальную сухость, отчеканил:
— Тоуро Сопля разыскивается по обвинению в покушении на жизнь Хо Орнага.
Плитка застыла с открытым ртом и села прямо на месте. Спустя семь секунд она закрыла рот, сфокусировала взгляд на мне и спросила:
— А вы-то кем будете, гражданин?
— Комиссар Сехем, Тит Кузьмич, Силы Превентивной Городской Самообороны, — ответил я.
— Ага-а-а-а… И, стал быть, город обороняете? Превентивно.
Я молча кивнул.
— Хозяюшка, — Ферон решила вернуть разговор в нужное нам русло, — покажите комнату.
— Да-да, конечно, — Плитка встала одним резким движением, скривившись, схватилась за поясницу и мелко засеменила в коридор.
Пока мы шли за ней, Джин оценила мою работу мимолётной улыбкой. Коридор завершился глухой, насколько это слово вообще применимо к конструкциям галереи, стеной, в нижней четверти которой на паре гвоздей болталась засаленная шторка.
— Вот, господа, вот здесь этот паршивец жил, — от нервов Плитка затараторила ещё быстрее прежнего. — А я ему говорила, говорила, что не дело, не дело так жить! Вот отец его — тот уважаемый человек был, хороший охотник за головами, городу верой и правдой служил, а этот что? Наслушался дури этой, которую на Батрачке по вечерам несут, книжек аксиотских начитался — и вот-те на-те, в бомбисты подался! Какое счастье, что матушка его не дожила до такого, её б, бедняжку, тут же удар хватил бы! Какая была женщина, добрая, щедрая…
Пока хозяйку несло, я проверил пространство за стенкой ёмкостным детектором и парой заклинаний. Картина вырисовывалась следующая: комната, маленькая, подозрительно пустая. Неестественно пустая. Но опасности — очевидной, во всяком случае — нет. Я поднял руку, призывая к тишине. Речь Плитки резко оборвалась.