— Десять сот, пятьдесят тысяч четыреста марок, — сказал я. — Всё как договаривались. Народная Милиция Клора выражает глубокую признательность ввиду вашей высокой гражданской сознательности.
— Бл-благод-дарю, — еле-еле выдавил из себя Острый.
— Кружечку пенного? — благодушным голосом поинтересовался я.
Вместо ответа Острый часто отрывисто закивал. Я усмехнулся и махнул Альмо. Странны всё-таки люди, право слово.
Глава 21. И позывных не передавать
Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «U-233»
Всё-таки есть что-то первобытно-будоражащее в поездках на мамонтах. Густая, плотная шерсть слегка щекочет ладони, жар от разгорячённого тела и поток набегающего воздуха создают идеальный температурный режим. Даже гортанный напев Рилла органично вплетается в общее полотно, создавая перед нами ледяную тропу, залитую неверным мерцанием полярного сияния.
Я наконец смог отключить разгон и сконцентрировался на расширенных чувствах. Вокруг льдины — слой воды с повышенной солёностью. Растягивается, рассасывается, течёт ламинарно, вихрится турбулентными ячейками, восстанавливает изотропию. Воздух влажный, напоенный той же водой, что на сотни километров вокруг нас заполонила всё пространство. Где-то в глубине бьётся, пульсирует поток тепла, переносимого водой. Этот поток не отмечен ни на одной современной карте — нет сейчас дураков картировать открытые океаны.
Я мысленно чертыхнулся и открыл глаза. Сенсорная сеть. Я распустил её, чтобы выкроить эфир на противоракетную защиту водной стеной — да так и забыл вернуть на место. Судя по всему, ошибка в расчёте заклинания выкинула меня в какой-то внешний слой Бездны. Предположение, конечно, отдающее фантастикой, но других идей, что это за непечатность такая, у меня не нашлось.
Я прикрыл глаза. Если ты не видишь врага — он, скорее всего, уже зашёл тебе в тыл. Проверка гипотезы: позади нас только лёд, йогурт и нарезающее галсы звено «Мех». «Таринт» более-менее стабилизирован, на нём кипит деятельность. На «Тулене» всё штатно. «Черский»… выглядит целым? А как они мамонта из трюма тогда достали? Впрочем, неважно.
Резюме: тыл защищён. Если враг не показывает признаков активности, вероятно, он что-то задумал. Впрочем, что такого может задумать ржавая консерва четырёхсот-, по меньшей мере, летней выдержки? Едва ли у неё атомные боевые части без счёта.
Кстати, тоже хороший вопрос: откуда у юкубода рабочий ядерный заряд вообще взялся? Они ведь деградируют со временем, а последнее обслуживание, насколько я понял Джин, там проводилось четыре века назад. Минимум. Значит… Мысли застопорились. Следующее звено в цепи было настолько же очевидным, насколько ужасающим. Я мотнул головой и открыл глаза.
— Кто-то ставит ядерное оружие на юкубоды, — вполголоса пробормотал я. — До сих пор.
— Тебя это сейчас занимает, энн? — раздражённо бросил Раакар.
— Нет, — ответил я, хотя из-за ступора не вполне понимал, что именно представляется важным здесь и сейчас. — Просто… подумалось вот такое.
Раакар хмыкнул. Каи, кажется, вовсе не заметил пикировки. Остаток пути прошёл под свист ветра и причудливый, тоскливый напев.
Мамонт оказался неожиданно резвым — на расстояние выстрела мы подошли чуть больше, чем за час. Собственно, именно по оставшемуся расстоянию я и понял, что Раакар считает, что с километра его «винтовка» всё ещё сохраняет убойность. За прицельность переживать не приходилось: промахнуться мимо семьсот-, наверное, пятидесяти метровой махины, возвышающейся над водой метров на пять, можно было только специально стреляя мимо. И тем не менее…
— Я попал, энн? — брови Раакара проползли, наверное, с половину его носа.
— Сложно сказать, — я вполне разделял озадаченность фарандца: никаких признаков поражения цель не выказывала.
Рилл ускорил напев, и мамонт, упираясь всеми четырьмя ногами, заскользил по льду ещё быстрее. Судя по напряжённому сопению, такое обращение Зверю явно не нравилось.
— Корто видишь? — озвучил я самый интригующий для меня вопрос.
— Под пустотными щитами, прямо над нами, энн, — хоть Раакар и ответил, его внимание явно было приковано к снежно-белой поверхности подлодки.
Я внимательнее присмотрелся к абсолютно чёрным пятнам в пяти километрах над нами. Пустотные щиты, значит… что ж, будем иметь ввиду. В мои времена ничего подобного не существовало — оно и к лучшему, наверное. Корто ведь из-под этой ерунды совершенно ничего не видит. Впрочем, попытка не пытка, так что я световым кодом просигналил: «прекратить огонь идти на соединение с дивизионом на юго юго запад сорок километров». Ответа, ожидаемо не последовало, как и хоть какой-нибудь реакции.
— Так, граждане хорошие, — я вздохнул. Только бы не начали спорить… — Отсюда мы ничего не добьёмся. Я на абордаж, вы — на километр. Если не подаю признаков жизни в течение получаса — возвращайтесь к звену.
— И что тогда, энн? — ехидно поинтересовался Раакар. — Дружно самостоятельно утопиться?
— Ответ неверный, — терпение, только терпение… — Держать дистанцию, ракеты перехватывать стенками, рои — прореживать фонтанами. Будете работать с ботов — справитесь. Это не сложнее, чем с той тварью, которая нас двадцать пятого погрызла. Ракеты на боты навестись не смогут — поверь, я просто знаю, как они работают.
— Ладно, энн, — проворчал Раакар. Уверенности, что он не выкинет какую-нибудь глупость, я не имел совершенно, как, впрочем, и времени на дальнейшие разъяснения.
Рилл так и не выходил из транса. Интересно, он меня вообще слышал?
— Ну, с ветерком, — выдохнул я, закатывая рукава.
Разгонный импульс. Раз тысяча, два тысяча, три тысяча… пять тысяча… семь тысяча. Корректирующий импульс. Жёсткая посадка на… хотел бы я знать, что это вообще такое. Обшивка юкубода рассеивала сильно за девяносто девять процентов энергии любого сканирования. Плотность — не поддаётся определению. Твёрдость — неизвестно. Предел текучести — да тран его разберёт. И что самое восхитительное: ни одного шва, ни одной выпуклости — ни намёка на то, откуда вылетали ракеты и дроны или где прячется «невероятная артиллерия». Не телепортируются же они сразу наружу?
Я пробежал сотню метров змейкой вдоль корпуса. Та же картина. Консерва запаяна надёжно, с наскока не вскроешь. Хотя… я разложил клинки. Взял замах. Рубанул со всей силы. Сначала мне показалось, что я даже не оцарапал обшивку, а потом меня захлестнуло узнаванием. Клинки увязли в белизне, и меня начало потихоньку засасывать. Чистоты эксперимента для попробовал вырваться — эффект нулевой. Можно было бы, конечно, сделать хаотический эфирный шторм. Но зачем? Лучше заранее озаботиться продувкой лёгких.
Когда юкубод втянул меня по горло, я от активной вентиляции перешёл к размеренному, глубокому дыханию. Обшивка у подбородка. Задержка дыхания. Последняя зелёная искра вспыхнула и погасла в поле зрения. Осталась только тьма. Наконец ноги полностью втянуло внутрь. Ощущение давления разом исчезло, и я понял, что падаю. Рефлексы развернули тело спиной вниз. Удар. Я открываю глаза.
Надо мной деревянный потолок с резным флористическим орнаментом. Аккуратные настенные фонари дают мягкий свет, неотличимый от дневного. Стены — деревянные панели, пол наборного паркета. Очень характерная текстура у дерева… карельская берёза? Откуда? Она ж вымерла после Гибридной. Я встал.
Коридор широкий — два метра — и довольно длинный — метров пятнадцать передо мной и ещё десять позади, заканчивается с обеих сторон металлическими стенами с гравировкой из абстрактных плавных линий. Боковые двери… не деревянные, нет, но сделаны под дерево. Торцевые — тот же металл, что и у стен. Кстати о…
Я более тщательно изучил паркет и панели пола и потолка. Металл под дерево. Но исполнение такое, что с первого взгляда не поймёшь. Зато табличка с планом различима отлично. И судя по ней, я нахожусь в четвёртом отсеке, в главном коридоре палубы А. Так, эвакуационные маршруты меня не слишком интересуют… а больше ничего толком не подписано.