Начать я решил с разведки Подгорода. Очевидно, именно при его помощи всякие не слишком законопослушные граждане, мирные и комбатанты, проворачивали свои дела. Проход ногами был бы слишком длительным, рискованным и малоэффективным мероприятием, так что я решил провести сейсморазведку.
Три дня ушло на то, чтобы расставить приёмники по городу и окрестностям и связать их в единую сеть с бортовым вычкомплексом юкубода.
Три дня на работу короткими волнами по верхним ярусам.
К концу первой недели у меня уже была достаточно подробная карта пяти этажей. Я продолжил работу, уменьшив частоту, чтобы ценой разрешения повысить глубину разведки.
Вечером девятого дня разведки я сидел в вычцентре. Обработка была сделана по уму, поэтому мне оставалось только дождаться… полной чуши вместо результата. Полученная модель выглядела как какой-то безумный фарш, в котором скорость звука практически равнялась скорости света. В вакууме. Ладно, технически «всего лишь» разница во времени прихода сигнала на любую пару приёмников оказалась ниже погрешности измерения. Бред же. У меня полигон сорок на двадцать километров.
Озадаченный, я открыл первую попавшуюся сейсмотрассу. Она была упорядочена. Слишком упорядочена. Я смотрел на стандартный телеграфный код ОКД. И вместо отражений моего сигнала каждая снятая за три дня трасса содержала одну фразу: «По голове себе постучи». Пришедшую с нулевой задержкой на каждый приёмник.
Вероятно, я получил самые пугающие результаты в истории экспериментальной науки. На моей памяти так наверняка. На всякий случай я проверил приёмники. Всё в порядке, штатно регистрируют фоновый шум. То есть никто не вмешивался в их работу напрямую.
Резюме: кто-то внизу способен полностью гасить акустические сигналы и посылать вместо них какую-то чушь. Одновременно по всей площади города. Можно, конечно, допустить, что этому подземнику известны конкретные местоположения именно моих приёмников, но… мысль застопорилась. Что «но»? Существо с такими способностями точно не ускользнуло бы от внимания Семей. Если, конечно, они хоть раз пересекались. Пожалуй, от электроразведки стоит воздержаться. Во избежание.
Итого, в сухом осадке я получил подробную карту пяти мелкозаложенных ярусов и осознание того, что при дальнейших исследованиях следует, наверное, ограничиться естественными полями. А то что-то похоже, что в Клоре поля индуцируют тебя.
С другой стороны, пять ярусов — это уже отличный результат. Насколько я понимаю, чем глубже, тем причудливее и опаснее автохтонная фауна, так что едва ли хоть кто-то туда регулярно залезает. И даже на разведанных глубинах интересностей хватало с избытком.
Противотрановые генераторы — это понятно, это очевидно. Траны живут далеко не только в океане. Лехситран, например, постоянно роет ходы под землёй. И хотя зверушка сама по себе не агрессивная, но внезапно появившийся под капитальной застройкой десятиметровый тоннель явно ничего хорошего не принесёт. Так что во всех мало-мальски крупных городах стоят такие вот пугалки, экономящие массу нервов военным и страховщикам.
Выходы в Подгород из резиденций Семей — настолько банально, что не стоит и упоминания. Ещё бы Семьи прошли мимо такой полезной сети скрытного перемещения.
А вот зал огромной площади, вплотную прилегающий к штабу СПГС — это действительно интересно. Прилегающий так, будто бы там есть дверь. Штаб я знаю хорошо. И никаких намёков на проход в этой стене переговорного зала не замечал. Интересно.
На следующее утро первым делом я отправился проверять свою гипотезу. Полёт над морем в лучах трёх солнц. Прогулка по просоленным улочкам порта. Проход сквозь влажную духоту Подгорода. И вот я стою перед стальной плитой, вмонтированной в сплошную эльёдовую стену. Доступ у меня служебный, так что дверь открывается без проблем и звуков.
Прихожая в стиле ар-деко. Обои с дамасским орнаментом. Шахматная напольная плитка. И гвоздь композиции — Гай Ферон в полосатом махровом халате, пушистых тапочках-котиках, но с неизменной фляжкой в правой руке.
— Газы? — поинтересовался я, разуваясь.
— Жижи, — ответил Гай.
— Ты сегодня…
— Выходной, однако.
— В пятницу? — что-то у меня капитально не сходилось.
— Самое время, — Ферон пожал плечами и хлебнул одеколона. — И да, остальные заблаговременно эвакуированы. Во избежание.
Я завис в полусогнутом положении.
— Что? — озвучил я наиболее насущный вопрос спустя две секунды.
— Ты ведь в музей? — Гай ушёл от ответа традиционным способом.
— Какой… откуда ты знаешь? — я наконец выпрямил спину и надел тапки. Нормальные, зелёные.
— А вот нечего стучать в открытых каналах, тогда и планы твои останутся в секрете, — Ферон возвёл назидающий перст к потолку. — Идём уже.
Вход оказался не потайной дверью в переговорном зале, а банальным лазом за мусорным ведром в столовой.
— Вот так как-то, — отряхнувшись от пыли, Гай обвёл зал широким жестом.
— Гм, да, — только и выдал я.
Чёрный пол. Серые стены. Рассеянный свет. И бомбы. По всему залу, оставляя только узкие проходы, лежали муляжи ядерного оружия. Я пошёл вдоль экспозиции. Начало стандартное. Little boy, Fat man…
— Grand sire? — я остановился у третьего экспоната. — Что ещё за зверь?
— Киото, шестнадцатое августа того же года, — откликнулся Ферон.
— Бредишь?
— Отнюдь. Полосатые переждали нелётную погоду и сразу бахнули.
Я покачал головой. Молча. Просто Гай в своём репертуаре. Ничего святого.
Четвёртый экспонат тоже сразу вызвал вопрос:
— А где первая половина Холодной войны?
— Тут от каждого боевого удара по штуке, — Ферон задумчиво покачивал флягой, не глядя в мою сторону.
Да, в таком случае всё сходилось. Четвёртая в экспозиции и третья в реальности — РДС-123 по Москве в Гибридную. Щецин, Турбан, Люксембург… Куньмин, Ахмедабад, Орландо… Колон. Дальше Последняя Мировая. Байконур, Кусон… Токио, Чэнду… Удар возмездия по Рио-де-Жанейро. Помнится, там меня впервые убили. Мельбурн… до сих пор не понимаю, за каким чёртом на это дыру пять мегатонн потратили. Макене — город, в котором не было ПВО, но нет, давайте сэкономим на бомбах. Очень экономная экономика. А вот и Тайбэй. Забавно, что они три с половиной года думали, что нейроморфные чипы в Чибе клепали. Да, после потери Тайбэя совсем худо стало. Ханой, Давао, Манадо… пошла игра в одни ворота. Почти. Бордо, Тулуза, Лион. К тому моменту нас настолько не ждали с Атлантики, что мы делали по шестьдесят километров в день. Дижон. Моя четвёртая смерть и конец войне.
Я остановился. Дальнейшие я и так помнил наизусть. Лос-Анджелес в тридцать девятом. Моя работа. Потом Тиу в сороковом, но это орбитальная бомбардировка была, так что, наверное, мимо кассы. И, наконец, Джакарта в семьдесят первом. Дальше — неизвестность. Неизвестность, в которой человечество проиграло Бездне. Судя по всему, минимум дважды. И я не хотел знать, как и где именно.
— У тебя командировка с завтра, — окликнул меня Гай, когда я направился на выход.
— Куда? — я остановился.
— Сначала в Ксал, дальше по обстоятельствам.
— Цель?
— Охота по открытому списку.
— Кто?
— Командование Собрания Полярных Домов. Заказ от Эвы Арит, оплата по их прайсу, то есть много сот и ещё горка пятаков сверху.
— Есть.
Я улыбнулся. Наконец-то нормальная работа, а не попытки связаться с сущностями вроде гномиков.
Перспектива: Инбародод Арит, не ведущий счёт хлебам
— Вы изволили меня видеть, — сегодня телом однознашно правила именно Мать.
— Ин, душечка, ты не осквернился ли в непечатность часом?
Я быстро перебрал в уме все возможные причины Её неудовольствия. Махинации по военному займу, небольшая афёрка в кооперации с магистратом Токтиантелона, дутые цены на продовольственное снабжение… и ещё пара десятков грешков по мелочи. Мать никогда не отличалась самоуправством, поэтому чужие проступки тошно ни при чём. В любом случае, оптимальная тактика в этом разговоре — побольше слушать и поменьше говорить.