Я в ее распоряжении весь день — заходит, когда захочет, между перекусами, секс-играми и реалити-шоу по телевизору, или чем она еще занимается. Насколько я вижу, из чертового дома она носа не сует.
Но ночью возвращается Джерри. А я — его хобби.
Каждую ночь после работы он тащит меня на стул.
Каждую ночь он татуирует мне лицо.
Он мог бы справиться за раз, но растягивает удовольствие. Очевидно, это его любимая часть дня. Один белый цвет занял два месяца. Три недели он корпел над губами. Теперь румянит мне щеки. И я знаю, что следующие на очереди глаза.
Каждую секунду на стуле я хочу убить его на хрен. И его, и его долбанутую подружку. Затянуть цепи на их глотках. Воткнуть иголки в глаза. Дразнить, мучать и пытать. Око за око. Нос за нос. Конечность за конечность. Клетка за клетку.
Тем временем я сру в сток в бетонном полу — последний служит мне и постелью, и домом. Джерри вырезал в моем клоунском костюме квадрат, открыв задницу. Время от времени меня окатывают из шланга. Я трясусь целыми днями, воняю плесенью и потом. Все зудит и ноет. И это не кончается.
Так что уж простите, если я, на хрен, в депрессии.
Я смотрю на корн-дог. Даже не весь зеленый. Я печально благодарю Бога, что больше не чувствую вкус. Последний раз меня кормили сахарной ватой и гравием, с таким черствым попкорном, что я доломал последние зубы.
Я думаю про себя: есть или не есть? Часть меня отчаянно хочет умереть. Забить на все. Освободиться. Реинкарнироваться в жука, собаку, дерево. Если там ничего нет, просто тьма во тьме, все равно это охренеть как круто по сравнению с ситуацией, в которой я сейчас нахожусь.
Я давно забросил надежды на рай.
Но другая часть упрямо хочет жить. Знает, что случится какое-нибудь чудо. Недогляд. Эмоциональный срыв. Откровение. Возможность. Никогда не знаешь наверняка.
Философски говоря, в своих розовых мечтах мне нравится думать, что однажды я помогу им увидеть свет. Изгнать этого идиотского клоунского демона. Прорваться через их психоз. Превозмочь страх. Указать путь к целительному искуплению.
Но в основном просто хочется оторвать их долбаные бошки и насрать в дырки.
— Я тебя не боюсь, — твердит она ежедневно, как мантру.
«О, а очень зря», — думаю я все чаще и чаще.
Постепенно я становлюсь их демоном.
Так-то и рождаются страшные клоуны.
Перевод — Сергей Карпов