– Нельзя. Все. Ложимся спать, – рявкнула женщина.
– Молодой человек, вы в каком классе учитесь? – строго спросила Марина Михайловна.
– В пятом, – буркнул Витя и тут же согласился ложиться спать.
Соня пошла в комнату. Уходя, заметила, как Витя цапнул виноградную гроздь.
Ей показалось, что она только закрыла глаза и тут же проснулась. Было уже светло. Андрюшка еще спал. Соня вышла в гостиную. На столе стояли тарелки с творогом, молоком и хлебом. Из окна Соня увидела, как Марина Михайловна бодро делает махи ногами и наклоны. Видимо, она уже успела сбегать на рынок и принести продукты. Антонины с Витей не было – они заняли третью комнату. Соня пошла в душ, пока дети не проснулись.
Из душа она выскочила от криков. В гостиной за столом сидели дети – Витя, Анька и Андрюшка – и уплетали творог с хлебом. Точнее, уплетал Витя, а Анька с Андрюшкой смотрели на него с ужасом и восторгом. Потом они взяли ложки и тоже начали есть – а вдруг это вкусно, если мальчик уписывает за обе щеки?
При этом им было совершенно наплевать на крики, доносившиеся со двора. Соня выскочила на улицу. Марина Михайловна и Антонина сидели на лавочке, а перед ними стояла высокая, красивая, хорошо одетая женщина. Дорогой чемодан валялся в кустах. За спиной женщины пряталась девочка – тоненькая, с испуганными глазищами. Женщина кричала в телефонную трубку:
– Как вы ни за что не отвечаете? А кто отвечает? Да я знаете что с вами сделаю? Дайте мне телефон вашего начальника! Да вы хоть знаете, с кем разговариваете?
Она дала отбой и бросила телефон на стол.
– Чтобы я попала в такую ситуацию?! – обратилась она к публике – Антонине, Марине Михайловне и Соне. – Надо что-то делать! Вы уже звонили своим? Надо этого маклера в розыск объявить! Что, так и будем сидеть? Что? Что?
Женщина отвлеклась на дочь, которая дергала ее за штанину.
– Мамочка, мне плохо. Живот болит. Мне в туалет нужно, – пискнула девочка.
– Иди в дом, там дети, – сказала ей Марина Михайловна.
– Дать таблеточку? – подскочила Антонина. – У меня и уголь есть активированный, и мезимчик, и но-шпа…
– Ничего не надо. Это у нее нервное, – отмахнулась женщина.
Соня тоже села на лавочку.
– А что случилось? – спросила она у женщины.
– Козлы. Это ж надо так, – прокомментировала женщина.
– Им тоже этот дом сдали. В Москве, – объяснила Антонина. – А концов нет. Маклер пропал. Телефон отключен.
– Понятно, – произнесла Соня.
– Надо искать жилье, – сказала женщина.
– Кому? – испугалась Антонина.
– Всем. Не будем же мы жребий тянуть или выяснять, кто первый этот дом снял? – ответила женщина.
– С жильем плохо, – сказала Марина Михайловна, – я ходила утром на рынок. Комнаты есть, но отвратительные. За сумасшедшие деньги. А те, что приличные, забронированы. Давайте размещаться.
– Нет, я этого так не оставлю, – заявила женщина. – Я рассчитывала на дом, а не на общежитие.
– Тогда оставляйте дочку и идите ищите, – предложила Марина Михайловна.
– Ну уж нет. Почему я? Я в таком же положении, как и вы.
– Тогда общежитие, – отрезала Марина Михайловна.
Кое-как расположились. Вновь прибывшую женщину звали Ирина, ее девятилетнюю дочь – Тася.
Ирина, которой досталась для проживания гостиная, сразу взяла руководство в свои руки – рассовала чемоданы, развесила полотенца, поделила шкафы. Марина Михайловна поступила мудро – взяла Аньку с Андрюшей и побежала на пляж. Антонина пошла узнавать насчет обеда и закупать чай, кофе и туалетную бумагу. Витя прирос к тарелке с черешней. Тася развешивала платья. Соня взяла книжку и решила вообще ничего не делать. Но через некоторое время ей стало скучно, и она вышла в гостиную.
– Твою мать, да что ж это такое? Что ты мне свои юбки под ноги бросаешь? – орала на дочь Ира. Тася подбирала юбочки и складывала в кучку рядом.
Ирина выругалась – красивым долгим матом. Мат ей шел так же, как летнее платье и босоножки. Она была настолько яркая, органичная и завораживающая, что Соня засмотрелась. Ирина успела умыться и собрала волосы в хвост. Но даже без макияжа, с набрякшими верхними веками и сосудистыми разводами на лице, она была красива. Тася была похожа на мать. Внешне, и только. Высокая для своих лет, с копной волос. Но характер был не мамин. Тася казалась воздушной принцессой, совершенно не приспособленной к действительности. Она разговаривала со своими юбочками и успокаивала куклу Мирабеллу: «Ничего, юбочки, потерпите, сейчас я вас сложу. Мирабеллочка, милая, все хорошо».
– Переоденься, пойдем на пляж, – велела дочке Ира.
Тася надела шортики и маечку. Шорты она натянула до подмышек, а майку, наоборот, тянула вниз.