Пьер бросился к дереву с криками:
– Нет, нет. Не нужно этого делать. «Первобытные рабочие» переглянулись и на каком-то неведомом языке стали что-то объяснять Пьеру. По обрывкам знакомых слов и звуков, и странных имён, Пьер попытался их понять:
– Резать Камилджон, Виждон, Шардор, пилить будем, Максуд рубать, Достон, нам платить.
– Нет, только не это.
– Так нам не платить?
– Платить – да, пилить – нет, – сказал Пьер на языке аборигенов.
– Харашо. Можно фунгисид. Много гербисид. Будет полный пиздисид. Делать?
– Нет. Не нужно пиздисид. Прошу прошения. Пистицид. Ничего не нужно делать. Племя было явно недовольно таким поворотом:
– Мы переезжать. Жить. Есть. Пить. Платить. Пьер доставал из кармана деньги и рассовывал их в руки туземцев. Блестящие монеты они сразу отбрасывали в сторону, предпочитая бумажную наличность.
20. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. КАРТИНА ШЕСТАЯ. ИСПАНСКИЙ ТАНЕЦ ДЛЯ СТАРШЕГО ПО ДОМУ.
На двух стульях, спиной к Пьеру, снова сидел старший по дому. Пьер отбивал на спине испанский танец. Большой человек, закатив глаза почти в такт ритма, произнёс:
– Если переносить, тебе нужно в Комитет по охране и сохранению окружающей нас исторической среды. Там начальник Топоров Сергей Иванович. Но на него выход нужен. Он за пять лет, что я здесь сижу и когда прошлый раз здесь сидел перед тем, как сесть, никому перенос не подписал. Следит за наследием. Принципиальный и не подкупный. Имей в виду. Никаких бабок. Ищи решалу. Пьер застучал интенсивнее. Большой человек взмолился, устав от ритма.
– Ну все, все. Считай за совет ничего не должен. Массаж и квиты. А за ребят моих десятку оставь на полу. Вечером брать из рук грех. Тем более праздник сегодня. Он погладил крест и что-то скороговоркой пробормотал себе под нос.
21. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. КАРТИНА ПЕРВАЯ.
Пьер прервал рассказ, а Юрий Юрьевич открыл глаза.
– Ну дальше я уже говорил. Тот злосчастный концерт. Семёнова. Я просто был подавлен. У меня перед глазами была дурацкая картина. Я посреди поля с белыми цветами. Надо мной зависает огромная птица. Пеликан какой-то или страус. Огромное что-то. Годзилла какая-то. Я смотрю и вижу, как открывается огромное пространство в ее теле: то ли рот, то ли в животе что-то и оттуда на меня просто кучи всего этого. Ну вы понимаете?
Юрий Юрьевич внимательно разглядывал Пьера:
– Вообще то это хорошая примета. Такое к деньгам обычно.
Юрий Юрьевич снова закрыл глаза.
22. ЯВЛЕНИЕ КУЗНЕЦОВА ПЯТОЕ.
У Пьера зазвонил телефон.
– Опять Кузнецов. Я отвечу. Да, я слушаю. По фейстайму хотите перезвонить? Да, я здесь у Юрия Юрьевича.
Кузнецов перезвонил по фейстайму:
– Пьер, как и обещал, моя Хуэрга в сборе. Веду прямой репортаж.
Кузнецов стоял в танцевальном зале среди зеркал перед несколькими женщинами разного возраста с платками на поясе:
– Так ты всех видишь. Это Вера Ильинична, главбух мой. Это Ирина Михайловна, финансовый директор. Это Надька из приемной. Переводчик Анютка. Все свои.
Кузнецов поставил фонограмму GIPSY KINGS. Пытался подыграть хлопками:
– Так, активнее. Страсть в глазах, эмоции.
Женщины с отрешенным видом пытались улыбаться, неуклюже пританцовывать и стучать каблуками.
– Эх вы, смотрите как нужно, – Кузнецов отчаянно затопал ногами. Неожиданно видео прервалось, – Ай бля. Ай Ай Ай. Я кажется ногу сломал. Блять. Только познал силу дуэнде (duende). Я перезвоню. Епрст. Ногам больнее, чем душе. Полная хуэрга.
23. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. КАРТИНА ВТОРАЯ. ИСТОРИЯ КУЗНЕЦОВА.
Пьер почесал затылок:
– Да, эта дуэнде такая штука. Жалко мужика. Но я ему благодарен. Это он Ваш контакт дал.
– Мне кажется, он перешёл «Пределы контроля»1
– Его можно понять. Он столько пережил. Сбежал из Росси Его обвинили в недружественных поглощениях. Он почти два года скрывался.