— Забыл вас вчера спросить. Как вам Гертруда Стайн?
Я встал, взял чашку с кофе и снова сел.
— Получил от нее большое удовольствие.
Ледок опустился на диван.
— Порой она бывает довольно занятной. Куда больше, чем сама думает. Она поведала вам о своей писательской теории? — Он взял свою чашку.
Я отпил глоток кофе. И на этот раз отменный.
— Она сказала, что надо очень аккуратно обращаться со словами.
— Очень глубокая мысль. Жаль, что она не познакомила вас со своей доктриной целиком. Очень увлекательная штука. Писатели, которые создают философию творчества, непременно выстраивают ее так, что их недостатки каким-то чудесным образом превращаются в достоинства.
— Она дала мне свою книжку.
— И потом вы сообщите ей, что вы о ней думаете.
— Именно так она мне и сказала.
Ледок улыбнулся.
— Кто бы сомневался.
Я достал часы и взглянул на время.
— Вам когда уходить? — спросил он.
— Минут через десять. А вам?
— Пока не решил. Думаю, скоро. Чтобы успеть пообедать утятиной. Но я позвоню вам днем из Шартра и сообщу, в какой гостинице остановился.
— Только не звоните из гостиницы. Лучше из табачной лавки. Чтобы не осталось записи о звонках в эту квартиру.
Ледок нахмурился.
— Дороговато будет. Хотя вы правы.
Он внезапно поднял голову.
— Но если вас не будет на маскараде, вы не увидите моего костюма.
Я улыбнулся.
— Увы!
— Один момент. — Он поставил чашку и блюдце, встал и вышел из комнаты.
Через пять минут он вернулся. Снял пиджак и вместо него надел длинный темный плащ с капюшоном. На голове войлочная шляпа, а на лице полумаска телесного цвета с большим крючковатым носом. Он повернулся, чтобы я оценил его профиль, и взял в зубы мундштук огромной курительной трубки из горлянки.
Я рассмеялся.
— Здорово, а? — спросил он.
— Замечательно, Анри. А как насчет бородки? Будете сбривать?
Он выпрямился.
— Конечно, нет. Это поэтическая вольность. Вы точно не передумаете насчет маскарада? Думаю, мы и вам справили бы костюмчик. — Губы под крючковатым носом расплылись в улыбке. — К примеру, доктора Ватсона?
Я улыбнулся.
— Нет уж, благодарю.
— Не знаете, мисс Тернер тоже там будет?
— Да. Послушайте, Анри. Вы берете с собой пистолет? В Шартр?
— Сомневаюсь, чтобы он мне там пригодился. Разве что в ресторане, если они не угодят с уткой.
— Думаете, на железнодорожной станции не будет людей Рейли?
Ледок под маской поджал губы.
— Хорошо. Опять вы правы. Возьму. А как же вы, mon ami? Думаете, их не будет у телеграфа?
— У меня есть «кольт».
— Тогда ладно, — сказал он.
На телеграфе мне «кольт» не понадобился. Там меня не ждали, даже телеграммы. Я доехал на такси до дома Сибил Нортон, поднялся на седьмой этаж и дернул за шнур звонка. Через несколько мгновений дверной глазок потемнел. Дверь открылась.
— Господин Бомон. — Она улыбнулась. — Какой приятный сюрприз.
На ней снова было шелковое платье с пояском, на этот раз серое.
— Можно войти? — спросил я.
— Конечно. — Госпожа Нортон отступила, чтобы меня пропустить. Она двигалась все с той же плавной грацией породистой лошади. — Прошу вас, — сказала она и показала жестом на дверь в гостиную.
Королева Виктория и Георг V висели на прежних местах, а разбросанных повсюду книг как будто прибавилось.
Она подняла руку и легонько коснулась своих рыжевато-светлых волос, словно желая убедиться, что они никуда не делись.
— Хотите чаю?
— Нет, благодарю. Я ненадолго.
Она улыбнулась.
— Господи, как зловеще звучит. Может, все-таки присядете?
Я сел на тот же диван, а она — в то же кресло, что и в прошлый раз, сдвинув колени и изящно склонив ноги вбок. Ноги у нее были все такие же красивые.
На подлокотнике кресла точно в том же положении, что и в прошлый раз, лежал «Улисс». Возможно, Ледок прав, и она его вовсе не читает. Может, эта книга всего лишь часть декорации.
— Так в чем дело? — спросила она.
— Вы забыли мне сказать, — начал я с места в карьер, — что давали деньги национал-социалистической партии Германии.
Она не потупила взгляда, но улыбка показалась мне смущенной.
— С чего вы это взяли?
— Вопрос неправильный, — сказал я. — Вернее было бы спросить, что такое национал-социалистическая партия Германии.
Госпожа Нортон смотрела на меня несколько секунд, потом твердым голосом сказала:
— Учту на будущее. Может, когда-нибудь пригодится. И кто же вам такое сказал?