— Эй, красотка, — Курти кто-то схватил за платье, — ты, я вижу, гуляешь. Не меня ищешь?
Подвыпивший хлыщ, немолодой и обрюзгший, глядя на Курти осоловелыми глазами, тянул его за платье к себе.
— Договоримся, если недорого…
Курти молча выдирался, боясь привлечь внимание.
— Ты чего такая неласковая? Не обижу. Ты главное…
Что главное Курти так и не узнал. Подошел Эрик, двинул озабоченного пьянчужку в челюсть и бросил:
— Она занята.
Курти вырвал подол из обмякшей руки, и они вступили на лестницу.
— Что у вас там?
Черт! К ним спускался крейклинг.
— Правила для всех одинаковы. Никаких драк в Цирке.
Курти опустил голову, не зная, что делать.
— Извини служивый. Недоразумение, — Эрик вышел вперед и успокаивающе махнул рукой. Мы уже уходим. Выпил человек, мы на него не сердимся.
— Да, вы не сердитесь, вы сразу бьете. Вы ведь его… — крейклинг осекся на полуслове, внимательно уставившись на Эрика, — подожди. Ты ведь этот, — он махнул рукой в сторону требушета, — который на Арене сегодня выиграл.
— Да ты сума сошел любезный, — строго отчеканил Эрик, — что себе позволяешь?! Я, по-твоему, похож на преступника, который в Цирке выступать будет?!
— Да я же вижу, — крейклинг так удивился, что даже не поднял тревогу. — Подожди! Но как ты…
— Внимание!!! — опять зазвучал глас Фабриса, — только что стало известно, что сбежал преступник, которого мы знаем под именем Шепелявый! Он где-то в Цирке. Просим дать знать, если вы его увидите. Не пытайтесь схватить его сами. Меня тут уверяют, что это пират Эрик Бешеный!
Крейклинг наклонил алебарду, Эрик выхватив меч до половины, врезал ему навершием в челюсть. Стражник упал навзничь. Курти уже бежал вверх по его рукам. Эрик, откинув ногой алебарду, устремился следом.
Публика вокруг охала и вздыхала, кричала что-то неразборчивое. На беглецов показывали пальцами, узнавая в основном Эрика. От них шарахались, кто-то, наоборот, напирал, желая посмотреть. Царила замечательная суматоха, способствующая побегу.
Курти задрав грязный подол желтого платья, несся наверх, опережая Эрика. Поэтому появившихся у выхода на трибуны крейклингов увидел первыми. Их было человек десять, не меньше и они продолжали прибывать.
— Назад, — крикнул Курти Эрику и побежал вниз.
Но и нижний выход был уже перекрыт. На шум примчались стражники во главе с Бонавентурой.
— Вон он!!! — закричал с трибуны Фабрис, указывая пальцем — это Эрик Бешеный!!!
Большей фразы для усиления суматохи нельзя было придумать. Теперь в сторону, куда показывал Фабрис бросилась большая часть публики. Не хватать Эрика, упаси бог, но посмотреть на знаменитого пирата, соблюдая дистанцию.
— Их двое! Мальчишку тоже ловите!
Да кто это орет?!
От них отбегали люди, другие, наоборот, врезались, потерявшись в общей неразберихе. Крейклинги спускавшиеся сверху, с трудом пробивались сквозь нее.
Курти и Эрик выскочили на край Арены, остановившись рядом со стеклянными панелями, за которыми продолжал стрелять требушет. Снаряды закончились, но, ведомое силой паровой машины плечо продолжало разгибаться и хлопать пустой пращей. Пустой шнек ритмично шелестел. Выключить механизм было некому.
Рядом с Курти пролетела стрела и звякнув об стекло упала. У крейклингов наверху были арбалеты. Щелкнула еще одна. Сделать общий залп мешали люди. Но это ненадолго.
Эрик ухватил запутавшегося в платье Курти за шиворот и затянул внутрь застекленной Арены. Стрелы полетели им прямо в лицо, взрывая на прозрачной поверхности звездочки трещин.
Эрик остервенело матерился, сжимая меч и не зная, что предпринять. Курти схватился за голову и мычал, как при зубной боли. Через минуту ударил полноценный арбалетный залп. Поверхность стеклянной панели перечеркнула огромная трещина. Послышался треск.
— Тай шеркало еше раж, — потребовал Арман.
— Сами его откинули. Где-то на кровати, по левую руку от вас, — меланхолично ответил лекарь, раскладывая на столике перед собой инструменты и склянки. — Но не рекомендую себя распалять. Смиритесь.
Арман нащупал ребристую рукоятку зеркала и снова поднес его к лицу. Смотрел долго. Откидывать не стал, медленно опустил и тяжело задышал. Потом тихо позвал:
— Ливи.
Оливия или не услышала или не поняла, что это он ей, поэтому не откликнулась. Арман позвал еще раз, но отреагировала Оливия только, когда лекарь, повязывавший на себя, с бурыми пятнами, фартук, сказал:
— Девушка, это он вам.
— Да, милый! — отозвалась она.