Эрик захотел наорать и всех разогнать, но понял, что не получится. Слух пошел и уже никуда не исчезнет. Только обрастет сказочными вымыслами и будет еще хуже. Отсидеться по-тихому не выйдет. Да и Жак тогда начнет вокруг себя недовольных собирать. А этого нельзя допустить.
Нехотя, в двух-трех словах, кивая на Карела, Эрик объяснил ситуацию. Народ загомонил.
Жак вышел в центр камеры и со все той же спокойной уверенностью, гнусаво произнес:
— Короче. Раз знаем, когда дубаки нам вытяжку пришлют, и как они рога пилят, не по масти, а по прописке, разбегаемся на места. Чушки чтоб у входа стояли, буграм и своякам не мешали. Ясно?! Черти у входа, серые между ними, бугры в углу!
— И кто будет решать, кто бугор? — спросил кто-то.
— За тебя курица уже все решено! Не вякай! Дергай к выходу, пока не отгреб! — Сютрель гундосил еще сильнее Жака. Но злобы в голосе не занимать.
— Спокойно, братка. — Жак поднял руку. Терки с сявками не катят. Полоскать впустую не тема. Ща все перетрем.
Он обратился к спрашивавшему.
— Слышишь, ты! Гуф! Пока тебя не месят, стой серый, а то сбичуют. И метлу на привязи держи.
Эрик покачал головой и тихо усмехнулся.
— Переводчика, что ли найти, чтобы понимать их?
— А что непонятного? Гуф, значит недотепа, серый — масть такая. И не бугор и не черт. Посредине. Метлу на привязи держать, значит следить за языком. За тем, что говоришь, в смысле, — хмуро сказал кто-то рядом.
Уже ставший знакомым пацан сидел на краю бассейна и неспешно водил рукой по воде.
Эрик поманил его пальцем. Пацан не сдвинулся с места.
— У тебя с пальцем что-то дядя. Корчит его.
— Я уже говорил, что ты наглый, но я не говорил, что мне нравятся наглые, — веско отметил Эрик.
— Я тебя плохо знаю дядя и знать не хочу. С чего ты решил, что я хочу тебе понравится?
— Вот борзота малолетняя, — покачал головой Эрик, — вы все ворье такие? Каждый раз, когда думаю, почему я вас недолюбливаю, мне достаточно вспомнить разговор с одним из вас.
— Да понял я уже, что ты воров не любишь. Все поняли. И что с того? Я, например пиратов не люблю. Ненавижу. Твари и ублюдки! Но ничего, не треплюсь об этом, — пацан говорил так же угрюмо и очень жестко, не мигая и смотря Эрику прямо в глаза.
— А с чего ты взял, что я пират?
— А с чего ты взял, что я говорю о тебе? Ты сказал, кого ты не любишь, я сказал, кого не люблю я. У нас с тобой разговор просто.
Нахальный малец пожал плечами, плеснул водой себе на лицо и спросил сам:
— А ты-то с чего решил, что я вор?
— Может тебе в морду дать? — задумчиво произнес Эрик.
— Не надо. Промахнешься, суета будет лишняя, да еще и лицо потеряешь с мелким связавшись. Так почему?
— Почему понял, что ты вор? Во-первых, по повадкам, я с вашим братом уже общался и не раз.
— А во-вторых?
— Колода, — пожал плечами Эрик.
— Какая колода? — настороженно спросил парень, вытащив руку из бассейна.
— Та, что ты Джуса увел.
— Не понимаю, о чем ты.
— Понимаешь. Кстати, чего это ты у своего увел? Это крысятничество и этого никто не любит. Ни воры, ни пираты.
— Я так и не понял, о какой колоде ты говоришь, но этот гусь мне в любом случае не свой.
Стол установили в центре зала. Накрытый белой скатертью он казался вытянутым сугробом правильной формы не успевшим растаять в тени навеса посреди черной земли. Как бы не украшали комнату, все равно было видно, что строили его те, кто больше привык строить замки, чем дома. Прямоугольный зал со сдвоенными арочными окнами и высоким потолком, где приглашенный из Сарреи художник соорудил живописный плафон. Стеклянная круглая ярко-синяя мозаика изобиловала белоснежными мускулистыми богами то ли сражающимися, то ли пирующими, то ли сражающимися на пиру.
Под плафоном, на столе против каждого места стояли широкая тарелка и серебряный кубок. По бокам разложены нож и вилка. Как только гости сели, в зал вошли слуги в бирюзовых камзолах поднося каждому кувшины с водой и полотенца. С последними, как выяснилось, гости были незнакомы и предпочитали, после омовения рук элегантно потрясти ими в воздухе.
Княгиня тут же нервным дерганием дала понять слугам, что полотенца надо унести и принялась как можно небрежнее трясти мокрыми руками. Брызги полетели в князя и он, тяжело вздохнув покосился на жбан с краником посреди стола. Сам князь сидел во главе и дотянутся не мог.
— Вот скажите, Бонифаций, — княгиня обернулась к управляющему, — что вы думаете о магнетических флюидах?
Сенешаль Бонифаций айт Досандо замер, перестав разглядывать вилку, которую вертел в руках.