Меня все еще везут.
Я в комнате с занавеской. Недалеко слышу голос Нейта, как он с кем-то беседует. По словам доктора, меня подключили к капельнице с магнием, а затем назначили лечение ингалятором.
Не имея представления о том, сколько времени прошло, я лежу в больничной палате с подключенной к моей руке капельницей, наполненной антибиотическим препаратом.
Больничный халат исчезает.
Гаснет свет.
Двери закрываются.
— Нейт! — зову я, испугавшись, что осталась совсем одна.
Одной рукой он берет мою ладонь, а другой прижимает подушку к моей голове, нависая надо мной своим длинным и худым телом.
— Я здесь.
— Прости меня.
Нейт опускается губами к моему уху.
— Тише, перестань это говорить. Просто закрой глаза и отдыхай.
Мои глаза встречают его нежный взгляд.
— Нет, я должна сказать это. Мне жаль, что я так поступила. Я не должна была отвозить Жизель домой, не сообщив для начала тебе. Мне следовало подумать о том, что ты можешь волноваться за меня.
— Зои, на все есть свои причины. Если бы ты так не поступила и не напугала меня до смерти, возможно, я бы позволил тебе вернуться в Нью-Йорк. И тогда это было бы действительно трагедией.
Мое сердце отбивает бешеный ритм в груди, и я удивлена, что монитор еще не сошел с ума.
— Знаешь, не думаю, что когда пришло бы время, я бы смогла уехать, несмотря на то, что ты вытолкнул меня за дверь.
Большим пальцем он прикасается к моей щеке.
— Мне жаль, что это оказалось настолько сложным — ты и я.
— Мне нет.
Нейт только качает головой и смеется надо мной.
— Почему это?
— Потому что это означает, что мы должны были быть вместе.
Он откидывается назад, и его охватывает абсолютная серьезность.
— Пожалуйста, больше никакой философии о судьбе. Обещай мне.
— Обещаю.
Нейт выпрямляется, как будто собирается уйти.
— Ты останешься со мной?
— Я никуда не собираюсь уходить.
26 Глава
Как Золушка
Я была без сознания семь минут — целых семь минут.
Я умерла?
Невозможно ответить.
Но тот сон, который я не могу забыть. Он был таким реальным.
Нейт сидел в машине своего отца и увидел, как я упала в обморок. Он пытался привести меня в чувства ингалятором, и когда все было безрезультатно, и не нащупывался пульс, он начал делать искусственное дыхание. Машина скорой помощи прибыла и быстро взяла управление в свои руки. Они привели меня в чувства и обеспечили доступ кислорода. Последние три дня я провела в больнице с пероральными и ингаляционными стероидами, добавленными к моему каждодневному применению антибиотического коктейля. Нейт, как и обещал, все это время находился рядом со мной, покидая только для того, чтобы съездить домой и принять душ, привезти нам еду и проверить Жизель с Матео.
Прошло всего три дня, но многое изменилось за это время. Нейт уговорил Жизель переехать из ее дома на пляже в дом своего отца, который находится в Винвуде. Он не хотел, чтобы я беспокоилась о них при эвакуации каждый раз, когда поражал шторм. Кроме того, врачи поменяли прием лекарств, и теперь я буду контролировать свою астму не одним, а двумя ингаляторами. Один я буду использовать каждое утро, чтобы предотвратить атаки, а второй останется наготове, чтобы облегчить атаку, которая может произойти.
Но что больше всего изменилось, так это я сама.
Я чувствую свободу.
Я свободна проживать свою жизнь.
Мне приснился сон о том, как мы с братом раскачивались на.
Может быть, это из-за фотографии, которую Мими держала на каминной полке, где изображены мы с Заком на качелях на детской площадке.
Может быть, из-за того, что это было самым любимым нашим занятием, когда мы были детьми.
Возможно, это потому, что я нуждалась в его указаниях.
Я не знаю.
Но на этот раз сон казался гораздо большим, чем обычным сном — он казался таким реальным.
Лежа в больнице, я много времени думала о судьбе, и если моя судьба заключалась в том, чтобы умереть, значит, я перехитрила ее?
Не думала, что это возможно.
Я открываю один из альбомов моего брата, который попросила Нейта привезти мне, когда он ездил домой за другими вещами прошлым вечером. После того, как мы уедем отсюда сегодня, мне нужно кое-где остановиться.
Я переворачиваю страницу за страницей, пытаясь обнаружить хоть одну пустую.
И останавливаюсь на рисунке родословной.
Это мое родословное дерево.
Каждое поколение имеет жирное и красное обозначение X, находящееся под именем предка, который умер в возрасте двадцати семи лет.