— Почему?
— До этого момента я не понимал, как сильно вы с Дэйви похожи друг на друга. В этом есть что-то очень эротичное. Наверное, от этого у твоего муженька улучшалась эрекция. Словно занимаешься любовью с тем, кем был бы ты сам, если бы родился человеком противоположного пола. Но Дэйви — вовсе не твое мужское я. Самый большой риск, на который отважился этот бедолага за всю свою жизнь, — это забраться в постель с Натали Вейл, а единственная причина, почему он это сделал, — в том, что старик Элден внушил ему сомнения по поводу его мужских достоинств, вот Дэйви и пытался доказать себе, что еще не разучился пользоваться главным мужским орудием.
Нора вовремя сдержалась, чтобы не возразить Дарту вслух, но подумала; а ведь Дарт прав.
— Твое истинное мужское я — не кто иной, как Дик Дарт. Разница лишь в том, что я более эволюционирован. А это значит, что рано или поздно у нас с тобой будет потрясающий секс.
В лице Дарта снова проступили черты гиены.
— Скажи честно, Норочка, ведь на этот раз ты почти достигла оргазма?
— Может быть, — сказала Нора, думая, что другой ответ его бы не удовлетворил.
Дарт влепил ей такую пощечину, что голова Норы чуть не слетела с плеч. На щеке ее расцвело широкое, с ладонь, красное пятно.
— А я знаю, что ты и не думала кончать, и ты тоже прекрасно это знаешь. Черт побери, когда я заставлю тебя кончить, твои вопли будет слышно за границей округа!
Он врезал кулаком по двери ванной, затем обернулся и ткнул пальцем в отражение Нориного лица.
— Я вытащил тебя из тюрьмы, я накупил тебе шмоток, я собираюсь сделать тебе лучшую стрижку в твоей жизни, а потом я сделаю то, что должна была сделать твоя мать, — научу тебя пользоваться косметикой. И после всего этого ты мне лжешь!
Нору била дрожь.
— Мне не стоило забывать, что представляют собой женщины. Независимо от того, как много делает для них мужчина, они при первой же возможности вонзают ему нож в спину.
— Мне не следовало врать тебе, — сказала Нора.
— Ладно, забудь. Просто не делай так больше никогда, если не хочешь носить в руках собственные кишки. — Дик вытер лицо полотенцем и укутал им плечи Норы. — И прекрати дрожать.
Глаза Норы были закрыты, и где-то далеко, в том мире, где нет демонов, она почувствовала, как проводят расческой по ее волосам.
— Они станут короче всего на дюйм-два, но будут выглядеть совсем по-другому. Можешь не сомневаться, я умею стричь гораздо лучше, чем тот, кто делал это с тобой в последний раз. К тому же я точно знаю, как ты должна выглядеть, а ты не имеешь об этом ни малейшего понятия. Конечно, плохо, что нам придется превратить тебя в блондинку, но тебе пойдет, поверь мне. Ты будешь выглядеть лет на десять моложе.
Он повернул голову Норы в нужное положение и быстрыми точными движениями стал срезать волосы — они падали на полотенце и соскальзывали с него на обнаженную грудь Норы.
— Не дергайся, потом все стряхну. — Метелочки срезанных волос мягко падали ей на локти, живот, спину. Дарт напевал «Грядут перемены».
— Хорошие волосы, — проговорил он. — Густые, мягкие.
Открыв глаза, Нора увидела именно то, что было ей обещано, — лучшую стрижку в своей жизни. Как грустно, что такую стрижку ей делают, когда она уже успела стать трупом, который приукрашивают перед тем, как положить в гроб. Руки Дарта порхали над ее головой, остригая, взбивая, подравнивая.
— Очень здорово, если мне позволено будет высказаться о собственной работе. — Дарт сдернул полотенце с плеч Норы и смел им нападавшие при стрижке волосы. — Ну, как?
Выхватив у него полотенце, Нора обернула его вокруг груди. Дарт ухмылялся ее отражению. Нора провела рукой по коротко остриженным волосам, которые тут же послушно и безукоризненно легли на место. Если не считать красного пятна на щеке, единственной проблемой женщины, отражающейся в зеркале, было то, что под отличной стрижкой лицо женщины было мертвым.
Дарт открыл коробочку с краской для волос и достал оттуда белую пластиковую бутылочку с тонкой трубкой на конце и цилиндр с жидкостью янтарного цвета, затем сорвал с трубки колпачок.
— Ты не будешь такой светлой, как на этой картинке, но блондинкой все-таки станешь. — Дик натянул прозрачные резиновые перчатки, входившие в комплект с инструкцией. Затем он влил в бутылочку янтарную жидкость и встряхнул ее.
— Наклоняйся вперед.
Нора нагнулась над раковиной, и Дарт стал лить на ее волосы золотистую жидкость, втирая ее пальцами.
— Ждем двадцать пять минут, — сказал он, бросив взгляд на часы. — Сядь здесь, а то к зеркалу не подойти. — Нора отодвинула стул к унитазу.
Дарт подался телом вперед к зеркалу и начал стричь собственные волосы. Ему удалось постричь себя сзади куда лучше, чем ожидала Нора. Он пропустил только две пряди, которые остались длиннее остальных.
— Ну, и как это выглядит?
— Замечательно.
— А сзади?
— Тоже.
Дарт фыркнул.
— Можно себе представить. — Дик открыл коробку с черной краской и смешал ингредиенты. — Мне придется закрыть глаза, поэтому ты должна положить на меня руки. Если посмеешь убрать их, я размозжу твою голову о край ванны.
— Куда положить руки?
— Куда хочешь.
Нора подалась вперед и, содрогаясь от отвращения, положила руку на бедро Дарта.
Он вылил жидкость себе на волосы.
— Жаль, что я не женщина и не могу часто себя перекрашивать.
— Ты вообще хочешь быть женщиной, — сказала Нора.
Дик перестал втирать в волосы краску.
— Я этого не говорил.
Мурашки побежали по ее рукам.
— Я не говорил, что хочу быть женщиной. Я имел в виду совсем другое.
— Да.
Нора почувствовала, как от жестокости и внутреннего неистовства тело Дарта все напряглось. Он опустил руки и обернулся к ней.
— Я о том, что мне хотелось бы самому делать все это для себя же самого. То есть ухаживать за самим собой. Женщинам, которым я все это делаю, просто невероятно повезло. И было б очень приятно, если бы со мной кто-то цацкался так же, как я цацкаюсь с тобой. В этом есть что-тостранное?
— Нет, — сказала Нора.
Дарт снова повернулся к раковине и бросил Норе полный еле сдерживаемого бешенства взгляд. Она опять положила руку ему на бедро.
— Ты вся пронизана мелкими паршивыми условностями, которыми набиты головы всяких недоумков вроде твоего Дэйви. А правда в том, что люди делятся на две категории — на волков и овец. И если кто-то способен это понять, то именно ты.
Дик стянул с рук испачканные краской перчатки.
— Вот и все. — Опустив руку, Нора взглянула на дверь. — Не-а, мы остаемся здесь. Пересядь на край ванны.
Нора повиновалась. Дарт, нахмурившись, бросил перчатки в мусорный бак, взглянул на себя в зеркало и устроился на унитазе.
— Надо убить время. Спроси меня о чем-нибудь и постарайся, чтобы это был не очень глупый вопрос.
Нора изо всех сил старалась придумать вопрос, который не разозлил бы его.
— Мне всегда было интересно, почему ты живешь в Харбор-Армз.
Дарт поднял указательный палец, как восклицательный знак.
— Отлично! Прежде всего — туда никогда ни за что не приедут мои родители: при одном упоминании этого района их начинает колотить. Во-вторых, там всем плевать на то, что ты делаешь. — В течение следующих пятнадцати минут Дик объяснял преимущества проживания в доме, где твои соседи охотно снабжают тебя наркотиками, сексом и сплетнями. Все члены яхт-клуба предпочитали считать, что официанты и прислуга, с которыми так любил общаться Дарт, не подслушивают их разговоров.
Если бы она была жива, подумала Нора, единственное чувство, которое она могла бы испытывать к этому порочному, самодовольному мужчине, — глубокое презрение. Тут она вдруг осознала, что именно это чувство и владеет ею в данный момент. В конце концов, может быть, она еще не совсем мертва.
— Ну, что ж, — сказал Дарт, — пора убрать с твоих волос эту дрянь и промыть их кондиционером.
— Может, я сама...
Дик поднял руки.
— Давай. Немного теплой воды, намыль их и смой. Потом бери вон тот тюбик, выжми весь кондиционер и вотри его в волосы. Через две минуты снова смой.