— Я скучаю по тебе.
— Поэтому я здесь.
Нора начала плакать.
— Ты так нужен мне...
— Доченька, кто тебе действительно нужен, так это Нора. Ты потерялась, и теперь тебе предстоит снова найти себя.
— У меня нет больше себя. Я мертва.
— Послушай меня, солнышко. Эта куча конского навоза — он сделал с тобой самое худшее, что мог придумать, потому что хотел тебя сломать. Но до конца не получилось. Забудь этот бред о том, что ты будто бы умерла. Если бы ты была мертва, ты не могла бы разговаривать со мной.
— Почему нет? Ведь тебя тоже нет в живых.
— Тебя не так просто убить, как думает Дик Дарт. Все кончится, но тебе придется через это пройти. Это тяжело, и мне хотелось бы, чтоб было по-другому, но иногда приходится получать от жизни горькие пилюли.
Силуэт сидящего в кресле мужчины все четче проступал из темноты. Теперь Нора видела белый треугольник футболки в вырезе клетчатой рубашки, красные полоски подтяжек, грубые рабочие ботинки. Коротко стриженные седые волосы тускло поблескивали. Нора с жадностью вглядывалась в родное, любимое лицо, в глубокие морщинки, веером рассыпавшиеся в уголках умных ясных глаз. Перед ней сидел Мэтт Керлью, ее сильный, спокойный, умный отец, который смотрел сейчас на дочь строгим взглядом, полным в то же время такой нежности, что у Норы защемило сердце.
— Это мне не по силам, — сказала она.
— Ты можешь пройти через все. Ты должна.
— Я не смогу.
Сложив руки на коленях, Мэтт подался телом вперед.
— Ну, хорошо, — сказала Нора. — Может быть, я могу. Но не хочу.
— Конечно, не хочешь. Никто не хочет идти по этому пути до конца. Некоторых людей никто и не просит это делать. Ты можешь сказать, что это очень счастливые люди, но правда в том, что им так и не предоставляется шанс избавиться от своего невежества. Знаешь, что такое душа, Нора? Истинная душа? Истинная душа — это то, что ты обретаешь, идя сквозь пламя. Продолжая идти и помня, как тебя жалили его языки.
— Я недостаточно сильная.
— На этот раз ты поступишь правильно. Последний раз, когда тебе сделали так же больно, ты закрыла глаза и сделала вид, что ничего не произошло. Внутри тебя есть множество дверей, которые ты давно захлопнула. Тебе надо открыть их, только и всего.
— Я не понимаю.
— А ты позволь себе вспомнить. Начни с этого. Вспомни, как однажды, когда тебе было лет девять-десятъ, я учил тебя вязать узлы. Помнишь полузахват? Аскользящий узел?
Вязать узлы, когда ей было десять лет? Теперешней Норе никогда не было десяти лет.
— Ты сидела на заднем дворе на пне старого дуба, сваленного ураганом.
И тут Нора вспомнила: ровную белую поверхность пня, себя — девчонку-сорванца, крутящую в руках веревку, которую она нашла в гараже, отца, подходящего к ней и спрашивающего, не хочет ли она научиться вязать хитрые узлы. А потом удивление и радость, которые испытала оттого, что казавшиеся случайными и бестолковыми сочетания петель и движений приводят к появлению узла определенных очертаний. Потом Нора несколько недель надоедала отцу, чтобы он показал ей новые узлы. Она демонстрировала свое умение за кухонным столом, поражала им знакомых мальчишек, в общем, была охвачена одним из детских увлечений, которого хватает на какое-то время и которое потом забывается на веки вечные.
— Я вспомнила.
— Какой узел был самым лучшим? Ты привязывала им Лобо.
— «Проклятие ведьмы»?
— Парень, который научил меня этому узлу, называл его «Ведьмина головная боль». У него дюжина названий. Если завязать его правильно, ни одна живая душа, не знакомая с секретом, не сумеет его развязать. Как я вижу, твой друг Дик Дарт попытался наложить на твои запястья «Ведьмину головную боль», да вот только об узлах он знает не так много, как о косметике.
Нора опустила глаза на узел на запястье, цепкий, как наручники, и замысловатый, как лабиринт. Что-то в нем действительно было не так.
— Ты можешь развязать эту хитрую штуковину за пару секунд. Видишь как?
Свободной рукой Нора потянула в одном месте, в другом, ослабляя узел, затем медленно вытащила конец веревки, продела его под скруткой, и узел превратился в комбинацию петель, из которой она легко высвободила руку.
— А теперь завяжи узел обратно вместе с этим дурацким местом, где он пропустил петлю.
— Но я же могу убежать!
— Нет, моя девочка, — впереди у тебя еще все то, через что ты должна пройти. Тебе надо остаться на какое-то время с этим животным, а потом ты сможешь сделать то, что должна сделать.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь!
— Хотелось бы мне дать тебе слово, что все сложится лучшим образом, но ты же понимаешь, такие вещи никогда нельзя гарантировать. Не беспокойся об узле — они завяжется сам, и ту петельку тоже пропустит.
— Кажется, ты думаешь, что все будет так легко...
— Нет ничего легкого в этой жизни. Пройди через все до конца, дорогая, на этот раз пройди до конца.
Нора молча наблюдала за тем, как веревка дважды обвилась вокруг ее запястья, сама сделала петлю, снова обвилась, прошла через сплетение нескольких петель, пропустив самую главную, и свилась в сложный узел. Когда она подняла глаза, отец сказал:
— Я люблю тебя, солнышко. Ты замечательная девчонка.
— Помоги мне,— взмолилась Нора, но кресло было уже пусто.
52
Тусклый утренний свет коснулся краешка занавесок. Когда Нора последний раз смотрела в окно, там висела тьма. Значит, какое-то время она спала. Дарт многое запланировал на сегодняшний день, и Нора должна остановить его. Но как его остановить? Нору окружала толстая и упругая прозрачная оболочка, поглощавшая ее волю и лишавшая способности действовать. Находясь внутри этой оболочки, Нора могла только подчиняться приказам и время от времени выдавливать ничего не значащие слова.
Мэтт Керлью явился ей во сне и показал, что Дарт не умеет вязать «Проклятие ведьмы», но Мэтт Керлью ничего не знал про оболочку.
Дарт лежал на боку, отвернувшись от нее. На всякий случай Нора осторожно положила руку ему на плечо, и Дик тут же перекатился на другой бок и посмотрел на нее налитыми кровью глазами.
— Надо встать сегодня пораньше, — хрипло проговорил он; изо рта его несло будто палеными покрышками. — Ты спала?
— Так, немного.
Дарт сел и притянул к себе на бедро руку Норы.
— Кажется, ты не пыталась развязать узел, пока я был в отключке.
— Я только потрогала его, и все.
— О, Нора, ты просто восхищаешь меня, — Дарт захихикал. — Это такой узел! Если его пытаешься развязать, он только крепче затягивается. Называется «Дьявольская головоломка». Смотри. — Дик потянул за один конец веревки, продел под другим, и узел развязался. — Но это можно сделать только двумя руками. Если попробуешь одной — перекроешь приток крови к запястью.
«Это если завяжешь правильно», — защищенная оболочкой, Нора мысленно усмехнулась.
Дарт взглянул на часы.
— Первое, что ты должна сделать, — это упаковать в свой чемодан все вещи, кроме новых футболок и джинсов. Мне надо будет еще привести в порядок твое лицо и волосы. Потом будем наблюдать за стоянкой. — Дарт потрепал Нору по щеке. — С твоего разрешения похвалю себя: я улучшил твой внешний вид на тысячу процентов. Согласна? Ты ведь не станешь отрицать, что твой спаситель от заточения — настоящий гений?