— Святой?
Хелен Дэй улыбнулась и посмотрела на фотографию.
— Кэтрин была самой чуткой, самой умной, самой преданной из всех, кого я знаю, и в глубине души она была кристально чистой. То, что люди называют религией, не имело на нее ни малейшего влияния, хотя нас всех воспитали в католической вере. За стенами церкви можно встретить гораздо больше праведных, чем внутри. Кэтрин совершенно не беспокоили те незначительные вещи, в беспокойствах о которых живут другие люди. Она знала, как хорошо проводить время, иногда шокировала людей, заурядно мыслящих, но было в ней этакое внутреннее ядро. Когда я принимаю сюда новых девушек, я пытаюсь разглядеть, есть ли у них хотя бы малая толика того, чем обладала Кэтрин, и если у них это есть — добро пожаловать. Вот у вас это есть.
— Ну что ж, многие заурядно мыслящие люди действительно считают меня немного сумасшедшей, — призналась Нора, думая о своих веселых демонах.
— Не верьте им. Просто вам причинили боль. Я вижу это. Неудивительно — после всего, что случилось с вами. Но все же вы здесь, ведете поиски в Массачусетсе, вместо того чтобы отправиться домой, если, конечно, у вас еще есть дом, куда можно вернуться. — Хелен внимательно посмотрела на Джеффри. — Элден Ченсел может считать вас неподходящей женой для своего сына, но вы никоим образом не сумасшедшая. Я думаю, вы просто такой человек, который чувствует и понимает тоньше, чем большинство из нас.
— Перехвалили вы меня, — сказала Нора.
— Вы — человек, который хочет знать правду. Оглядываясь сейчас назад, я думаю, что почти все, чему меня учили в детстве, было неправдой. День и ночь в нас заталкивали ложь. Ложь о мужчинах и женщинах, о том, как надо жить, о наших собственных чувствах. И с тех пор, по-моему, мало что изменилось. По-прежнему так же важно узнать, что же на самом деле является правдой, и если бы вы не считали это важным, не сидели бы сейчас здесь.
«Да, — подумала Нора — Я действительно считаю важным узнать, что же на самом деле является правдой».
Хелен Дэй посмотрела на часы.
— Я должна убедиться, все ли в порядке, прежде чем подавать Азиатскому обществу. Надеюсь, вы подумаете над всем, что я сказала.
— Спасибо, что поговорили со мной.
Все трое встали.
— Вы будете в отеле «Нортхэмптон»?
— Да, — ответил Джеффри.
Хелен Дэй не сводила глаз с Норы.
— Если еще не будете спать около десяти, не могли бы вы мне позвонить? Я хочу поговорить с вами еще кое о чем, но сначала мне необходимо это обдумать.
— Это тоже имеет отношение к вашей сестре?
Пожилая женщина медленно покачала головой.
— Пока я думаю о своем вопросе, вы подумайте о своем муже. Вы сильнее Дэйви, и ему нужна ваша помощь.
— А что это за «свой вопрос»? — спросил мать Джеффри.
Повернувшись к нему, Хелен взяла сына за руку.
— Джеффри, ты ведь приедешь сюда завтра, не правда ли? У нас будет время для настоящего разговора. Если успеешь к восьми, сможешь помочь мне и с перевозкой. Нам нужно много свежих овощей.
— Ты хочешь, чтобы я вел один из фургонов, в то время как Майя и Софи будут сидеть сзади и потешаться надо мной?
— Тебе ж это нравится. Приезжай завтра.
— Захватить с собой Нору?
Они медленно шли к входной двери, и, когда Джеффри задал свой вопрос, глаза Хелен встретились с глазами Норы взглядом — выразительным, как прикосновение.
— Это уж ей решать. — И Хелен выпустила их в теплый вечер.
75
— Она понравилась вам, правда?
— Разве может ваша мать кому-нибудь не понравиться, — откликнулась Нора. — Она удивительная женщина.
Джеффри вел машину по Мэйн-стрит мимо сверкающих окон ресторанов и группок прохожих, дрейфующих по лужам желтого света уличных фонарей.
— Я знаю, но многих она буквально выводит из себя. Мама составляет мнение о человеке при первой же встрече, и если вы ей понравились — вы всегда желанный гость. А если нет — вас обдают чудовищным холодом. Я был почти уверен, что вы ей сразу придетесь по душе, но... — Джеффри взглянул на Нору. — Думаю, теперь вы понимаете, почему я не стал рассказывать о ней прежде, чем вы увиделись.
— Кажется, понимаю, — кивнула Нора.
— Что вы хотите делать дальше?
— Лечь в постель. А впоследствии — не исключено, что я проведу остаток жизни, шинкуя сельдерей для вашей матери. Придется сменить имя, но это в порядке вещей — все остальные уже сменили. Через пару лет, может быть, я и стану такой восприимчивой, какой считает меня ваша мать.
Джеффри искоса посмотрел на Нору.
— А мне показалось, что вам там не понравилось. Что вы разочарованы.
— Ну, вашей восприимчивости, похоже, хватит на нас двоих. Да. Думаю, я ожидала слишком многого. Я думала, что, даже если все вокруг начнет рушиться, я по крайней мере смогу помочь доказать, что ваша тетя является подлинным автором «Ночного путешествия». А вместо этого я лишь узнала, что Хьюго Драйвер был мерзким подлизой и воришкой к тому же. Однако если он не крал «Ночного путешествия», значит, все, что нам удалось выяснить, не стоит и гроша. Но что же такого увидели ваши тетушки в записках Кэтрин? Что их так взбудоражило?
— Фразы. Описания пейзажей, полей, тумана и гор. Большинство этих фраз были вполне в духе Драйвера, но не настолько, чтобы оправдать обращение к адвокату.
Там было что-то о детстве и смерти — о том, что ребенку смерть кажется простой прогулкой, путешествием.
— Это наверняка имело большой смысл для Кэтрин Маннхейм, но ничего не доказывает относительно книги.
— В основном-то тетушек взбудоражили две другие фразы. В одной из них речь шла о черном волке.
— Это еще ничего не значит.
— Но во второй фразе встречалось слово «Чашечница». Это окончательно добило тетушек.
Они миновали фронтон отеля. Гитарист на террасе играл босанову.
— Не понимаю. Ведь именно так Дэйви называл вашу мать.
— Вы же видели фотографию двух девочек, на которой моя мать держит чашку. После этого Кэтрин стала называть ее Чашечницей. — Джеффри повернул на стоянку. — А, я забыл, — с улыбкой произнес он, — что вы никогда не читали «Ночное путешествие».
— Все равно ничего не понимаю.
— Восьмая книга «Ночного путешествия» называется «Чашечница». Именно это — и еще волк — заставило Грейс и Эффи приступить к активным действиям. — Отыскав свободное место, он остановил машину и заглушил двигатель.
— Но Дэйви называл вашу маму Чашечницей до того, как научился читать. Откуда он узнал ее прозвище?
— Может, видел в комнате матери эту фотографию. Иногда, когда Элден и Дэйзи оставляли его одного, он бродил по дому в поисках мамы и заходил к ней в комнату. И если Дэйви спрашивал мать о фотографии, она наверняка рассказывала ему о своем прозвище. Возможно, это одна из причин, почему книга потом так много значила для Дэйви: она напоминала ему о моей матери.
Теперь понятно, отчего Дэйви так раздражался, когда Нора спрашивала его о происхождении прозвища Джеффри терпеливо ждал, пока Нора закончит задавать вопросы и они смогут выйти из машины.
— А Чашечница из книги похожа на вашу мать?
— Да как сказать... — Джеффри потер подбородок. — Она варит вонючее зелье. У нее нет собственных детей, но она воспитывает чужого. И вообще, она довольно страшная... Должен признаться, маму здорово напоминает.
— Хьюго Драйвер никогда не видел фотографию. Откуда он мог взять ту фразу?
— Вот тут вы меня поймали — на этот вопрос я ответа не знаю.
Выйдя на теплый вечерний воздух, они направились к поднимающимся к черному ходу отеля бетонным ступеням. В надвинутой на глаза кепке, с лицом, наполовину скрытым черной тенью козырька, Джеффри как никогда напоминал гангстера из романов двадцатых годов.
— Возможно, это не мое дело, — сказал Джеффри. — Но если мать начнет уговаривать вас позвонить Дэйви, подумайте хорошенько, прежде чем сделать это. А если решитесь все-таки позвонить, не говорите, где вы.
Проговорив это, Джеффри повел Нору вверх по выбеленным светом ступеням.