— Двести девятнадцать. Получается два, девятнадцать, да?
Роб нашел нужный абзац.
— «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к Адаму, чтобы видеть, как он назовет их…»
В квартире стало совершенно тихо. Роб все еще слышат крики продавца огурцов, доносившиеся с пыльной улицы. Кристина задумчиво глядела на него.
— Получается, Брайтнер думал, что раскапывает…
— Да. Сад Эдема.
21
Сидя в своем лондонском кабинете, Форрестер изучал историю человеческих жертвоприношений. Чашка кофе стояла рядом с фотографией сына, державшего в руках большой пляжный мяч, и портретом лучезарно улыбавшейся белокурой дочери. Последний снимок был сделан всего за несколько дней до ее смерти.
Временами, когда черные псы тоски терзали его особенно жестоко, Форрестер клал фотографию дочери на стол лицом вниз. Потому что иначе было слишком больно, слишком страшно. Думая о дочери, Форрестер, случалось, ощущал острую боль в груди, как будто сломанное ребро протыкало легкое. Это была реальная физическая боль, и детектив порой даже стонал вслух.
Но до крайностей доходило редко. Обычно ему удавалось отводить взгляд от своего прошлого с его страданием и устремлять его в прошлое других людей, с их страданиями. Сегодня утром фотография стояла на столе, а он ее словно не замечал, словно не видел сияющей счастьем улыбки своей беловолосой дочурки. Форрестер сосредоточился на экране компьютера. Он прогонял через Google слова «человеческие жертвоприношения».
Он читал о евреях: древнейшие израильтяне сжигали своих детей. Заживо. Делали они это, как выяснил Форрестер, в расположенной южнее Иерусалима долине Бен-Хинном. Из Википедии он узнал, что долина имела и другое название — Геенна. Для ханаанцев Долина Геенны была Адом, «Долиной смертной тени».
Форрестер читал дальше. По утверждениям историков, в глубокой древности израильские матери и отцы приносили своих перворожденных детей в эту долину, расположенную неподалеку от ворот Иерусалима, и там кидали плачущих младенцев во чрево огромной медной статуи, посвященной ханаанскому богу-демону Молоху. Когда все принесенные дети оказывались в медной чаше, под статуей разжигали костер, медь быстро раскалялась, и дети зажаривались. Чтобы заглушить рыдания детей, моливших о спасении, жрецы колотили в огромные барабаны. Сквозь грохот не было слышно воплей умиравших невероятно мучительной смертью младенцев, а матери избавлялись от чрезмерного потрясения, которое постигло бы их, если бы они слышали, как страдают сжигаемые заживо дети.
Форрестер откинулся на спинку кресла; его сердце колотилось, словно барабаны израильских жрецов. Как такое могло прийти в чью-то голову? Как можно приносить в жертву собственных детей? И вновь в мозгу детектива появилась непрошеная мысль о погибшей дочери. О его первенце.
Он с силой потер руками глаза и пролистал еще несколько страниц.
Ритуальные убийства первенцев, как выяснилось, было довольно частым явлением в древней истории. Для самых разных народов — кельтов, майя, готов, викингов, скандинавов, индийцев, шумеров, скифов, североамериканских индейцев, инков и многих других — обычным делом были человеческие жертвоприношения, и нередко в честь богов убивали именно перворожденных детей. Часто это совершалось в качестве так называемой «жертвы фундамента», при возведении стратегических или священных сооружений — перед тем как приступить к строительству, всем обществом приносили в жертву ребенка, обычно первенца в семье, и закапывали труп под устоем арки, или колонной, или порогом.
Форрестер набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. И пошел по следующей ссылке. За окном сияло с ясного неба яркое солнце поздней весны. Впрочем, он слишком глубоко погряз в своих жутких изысканиях, чтобы что-то замечать.
У ацтеков жертвоприношения сопровождались особенно сильным кровопролитием. Ритуал убийства гомосексуалистов состоял в том, что им через задний проход отрезали половые органы. Жрецы с головами в уборах из кишок прежних жертв заживо вскрывали груди вражеских воинов и выдирали еще бьющиеся сердца.
Он читал дальше и дальше. Существовало небезосновательное предположение о том, что Великая китайская стена стояла на тысячах трупов — вновь «жертвы фундамента». У японцев некогда существовал объект поклонения под названием хитобасира — «человеческая колонна»; под ее основанием заживо закапывали девственницу. В Мексике майя топили в сенотах — больших колодцах или цистернах — юношей и девушек. И было еще много, много подобного. Кельты в доримские времена поражали жертву в сердце и предсказывали будущее, глядя на конвульсии умирающего. Финикийцы буквально тысячами истребляли младенцев во искупление грехов и погребали их на «тофетах» — специальных огромных детских кладбищах.