Девушка улыбнулась, привычным жестом взбила волосы, распахнув ворот шубы нарочито поправила грудь, сжав пальцами кружевные чашки бюстгалтера.
– Не ходи, – снова предупредил парень, – потом сама жалеть будешь, будешь думать: «Не послушалась Яра, а Яр тебя предупреждал»…
– Ярик, значит? – загорелое лицо девушки отметила скупая улыбка. – Запомню. Если что, буду в окно тебе орать. Ладно, шутка, иди своей дорогой. Надеюсь, больше не увидимся – не принимай на свой счет, просто не люблю на окраинах работать.
Парень тревожно взглянул на темные окна стоящего по ту сторону стены трехэтажного коттеджа из красного кирпича, потом вновь перевел взгляд на девушку:
– Как тебя хоть зовут-то?
– Хоуп, – представилась та.
– Надька, значит?
Девушка не ответила, махнула на прощанье рукой и зашла в открытую калитку. Парень посмотрел ей вслед пару минут, помял белыми кроссовками снег, закинул под губу очередную сигарету и враскачку двинул прочь, пружинистой, как у питбуля, походкой…
– Приехала наконец. А мы тут ждем-с, вас, дорогая, ждем-с! Совсем заждались уже. А у нас, знаете ли, время оплачено, вот так-с, – обрадовано блеял не в меру гостеприимный старикашка с козлиной бородкой и двумя белобрысыми пуками пакли на лысой голове.
На старичке был надет длинный белый халат, под которым внимательная Хоуп разглядела рубашку, брюки и даже ботинки, совершенно неуместные дома. Рядом с хозяином-заказчиком, а именно им, по всей видимости, и являлся старичок, топтались очкастая рыжая девица и прыщавый курносый парень. Эти двое тоже носили халаты и выглядели, честно сказать, как парочка студентов-ботаников при профессоре.
– Сюда, сюда, дорогая! – слащаво поманил гостью старичок, открывая двустворчатую дверь, ведущую из прихожей в коридор. – Как же мы вас заждались.
«Извращенцы походу, – мысленно оценила обстановку Хоуп, утопая каблуками в медвежьей шкуре, укрывающей пол мягким косматым ковром, – или свингеры. Надо сразу двойной тариф заламывать. И еще страховку – на случай, если этот старый пень в труху развалится….»
– Лавэ покажи, красавчик – приторно промяукала Хоуп, желая взбодрить клиента, в качестве подготовки к возможным переплатам. – И запомни сразу: за ту цену, что обещала вам Марго Санна – только классика. Все остальное по отдельному тарифу.
– Как скажете, как скажете, дорогая, – развел руками старичок и, заметив в глазах Хоуп недовольство, тут же оправдался. – Вы на меня так не смотрите, я буду зрителем, а не участником.
«Вот урод старый, видать сам не может, а за другими подглядеть губа не дура» – Хоуп мысленно прикинула сумму, которую она планирует выручить за эту ночь – выходило неплохо. На всякий случай она еще раз предупредила:
– Будет дорого.
– На счет денег не волнуйтесь, сейчас Танечка их принесет. Вам какими купюрами, крупными или мелкими?
– Мелкими, – недоверчиво кивнула Хоуп, спуская на плечи шубу и прикидывая, которую часть зарплаты она сможет припрятать и не отдать Санне. – Чем мельче, тем лучше.
Санна все равно обыщет, выпотрошит до трусов, поэтому, заветные бумажки придется разделить на много маленьких пачек – все старой грымзе не отыскать.
Поймав выжидающий взгляд гостьи, старичок снова залебезил перед ней и громко окрикнул:
– Танечка, ну, что вы там копаетесь? Не заставляйте же прекрасную гетеру ждать! А вы проходите, милочка, проходите!
«Гетера, мать его» – выругалась в мыслях Хоуп. С каждой секундой старикашка-заказчик бесил ее все сильнее. Его приторно-мерзотный голос выводил из себя. Хотелось ухватить его за седые патлы и хорошенько приложить о стену. Очень хотелось.
Подавив приступ ярости, Хоуп решила довести работу до конца, а потом, быть может, схитрить, и попросить-стребовать денег за молчание. Она уже делала так, когда понимала, что наклевывающееся ночное свидание клиент страстно желает сохранить в тайне от семьи. «Надо будет пробить этого старого хмыря. Уж больно у него рожа умная, наверняка какой-нибудь профессор, завкафедрой где-нибудь в вузе, такой не рискнет похвастаться коллегам своими ночными развлечениями».
– Вот сюда, моя нимфа, за мной!
Проследовав в большую комнату без окон, Хоуп остановилась на входе, оглядывая белые стены и три огромных кресла, похожих на стоматологические, что стояли по центру. Все помещение мало походило на жилое, и скорее напоминало медицинский кабинет. Самым странным во всем его интерьере выглядела подвешенная над креслами лампа в виде угловатого прозрачного камня, заключенного в стеклянный шар.
– Прошу ваше манто, – старичок галантно принял соскользнувшую с гладких плеч шубу и аккуратно положил ее на небольшой светлый пуф, почти незаметный в окружающей белизне на фоне непонятных кресел. – Я попрошу вас сесть во-о-он туда, – он указал кивком головы на кресло посередине.