В рюкзаке за спиной орудия труда — мое оружие. Помимо обычного блокнота, карандашей и красок, в рюкзаке экипировка для совсем другой задачи…
После того, как я вчера расстался с мистером Бенстидом, я только и думал о перспективах, которые открывает его предложение.
Потрясающие перспективы. Я обрел вдруг Миссию.
Сам того не зная, мистер Бенстид дал мне возможность вычленить себя из толпы и сформулировать свое художественное предназначение.
Отныне записная книжка превращалась в дневник моих Деяний.
Предстоящий труд был своего рода актом искусства: я становился художником, работающим с колоссальным полотном — всей лондонской подземкой.
Мне предстояло очистить и оживотворить это пространство.
Я уже решил нарисовать портрет Эмили, но теперь я понимал, насколько прозаично и банально это намерение. Мне предстояло нечто большее, чем один портрет. Это должно быть серией портретов, фейерверком портретов…
И всё благодаря мистеру Бенстиду, который мобилизовал меня на эту работу, сосредоточил на великой задаче, указал дивную непротоптанную тропу в искусстве. Для него всё это было шуткой — удачным приколом, случайной импровизацией. Он давал мне поручение как городскому дурачку.
Однако что делает всякий настоящий художник? Поднимает фантазии до уровня реальности.
Мы, художники, идем по самому краю «нормы».
Мы — ворота, через которые в мир входит дивно-нелепое и смешное, а сами мы не кажемся нелепыми и смешными клоунами лишь потому, что умеем сохранить серьезную мину и величавую позу.
И, покидая мистера Бенстида, я так же подсмеивался над ним, как он надо мной.
Я знал, что в его шутке нет ни доли шутки — это явленное мне откровение.
Впрочем, откровение откровением, а мне предстоял и чисто практический труд, так сказать, вульгарная черная работа. После разговора с Бенстидом я даже на несколько минут присел, чтобы прийти в себя и осмыслить будущее. Потом вскочил и помчался к ближайшей станции — добыть схему метро.
Со схемой в руках я мог думать спокойней и последовательней.
Я стал разрабатывать план операции: с какой линии начать, куда двигаться.
Кольцевая выглядела на схеме лежащей на боку бутылкой, направленной на север.
Однако начать я решил вне бутылки, со станции «Мэнор-Хаус».
В пути я продумывал, что́ мне понадобится для работы, как лучше всего очищать плакаты.
Доехав до «Мэнор-Хаус», я поднялся на улицу, в магазинчике на углу украл тряпку, два холодильных пакета, несколько лопаточек и скребков и пару хозяйственных перчаток фирмы «Мэриголд». Там были перчатки «Шилд» и «Джи-Биз», но после придирчивого осмотра я отдал предпочтение мэриголдкам — может, потому, что ими всегда пользовалась моя мать.
Покашиваясь на продавца, я сунул свою добычу под тенниску, взял флакон самого дешевого моющего средства и направился с ним к кассе. Купил на грош, а украл на фунт.
Надлежаще экипированный, я спустился в подземку.
На эскалаторе я смотрел по сторонам и отмечал в блокнотике каждый плакат с Эмили — на какой стороне и какой по счету, чтобы при необходимости почти вслепую нащупывать их рукой в перчатке: первый, второй, внимание! Третий, четвертый, пятый, внимание!
Оказалось, что обе стороны можно проинспектировать за один проезд по эскалатору. Если заранее знать расположение плакатов, то дело пойдет достаточно быстро — даже на бегу.
На станции «Мэнор-Хаус» я не обнаружил ни одной поруганной «Подружки гангстера», о чем я сделал пометку в своей Книге Деяний.
На афише «Чикаго» на пупке Кэтрин Зета-Джонс красовалась розовая жвачка, но Зета-Джонс мне до одного места — не ее рыцарем без страха и упрека я ныне был, не она дама моего сердца. Я раб и защитник Эмили.
Затем я доехал до кольцевой и начал прочесывать станцию за станцией внутри «бутылки». Снуя вверх-вниз по эскалаторам, я рисовал планчики, нумеровал плакаты — и скоро у меня голова пошла кругом от всей этой цифири и туда-сюда езды.
И как тут не закружиться голове!
На той же «Мэнор-Хаус» было пятьдесят плакатов вдоль эскалатора с одной стороны и пятьдесят — с другой! Сто плакатов. Красивая круглая цифра.
Из ста плакатов — двадцать «Подружек гангстера».
Десять справа, десять слева.
В случайном порядке, вразброс, без системы.