И уж конечно, она не могла пропустить премьеру. Когда Росс Макмиллан, давний друг и периодический любовник Кэтлин, предложил ей войти в состав худсовета театра «Юнион-сквер», она с радостью ухватилась за эту идею.
Все началось два года назад. Росс и Кэтлин вознамерились превзойти Нью-Йорк, создав в Сан-Франциско нечто вроде местного Бродвея. Они трудились вовсю. Надо было найти средства, убедить спонсоров в реальности своей затеи, выбрать подходящую пьесу, а главное — подходящих актеров. В каком-то смысле «Джоанна» была любимым детищем Кэтлин и Росса, и не побывать на первом представлении Кэтлин просто не могла.
Разумеется, ей хотелось увидеть Марка, хотя бы издали, и посмотреть, кто займет место рядом с ним.
— Ты свихнулась, дорогая, — без обиняков объявил Росс, когда узнал, что его подруга собирается наблюдать за представлением из-за кулис.
— Может быть. Но у меня свой план, и я не намерена от него отступать.
Кэтлин знала, где будет сидеть Марк, — ведь это она выбирала для него билеты. Лесли она узнала сразу, а понаблюдав за ними некоторое время, с облегчением вздохнула. Сразу чувствовалось, что отношения у них чисто платонические. Лесли была другом семьи — семьи, которая уже перестала существовать.
Развеяв свои сомнения, Кэтлин переключила внимание на мюзикл. После окончания спектакля Росс отправился за кулисы, чтобы поздравить актеров с успехом, а она осталась ждать его в кабинете. Ей очень хотелось знать, придет ли за кулисы Марк, и если да, то как они с Дженет встретятся. Выяснить это было поручено Россу.
— Как маленькая, честное слово, — ласково попенял ей Макмиллан и ушел.
Пока он отсутствовал, Кэтлин нервно мерила шагами кабинет. Наконец через час Росс появился.
— Ну что? — нетерпеливо набросилась на него девушка.
— Все в восторге, даже критики. Мы победили, Кэти! Просто не верится...
— Марк был?
— Господи, ты все о том же!
— Росс, я тебя умоляю...
— Был, но оставался не дольше двух минут. Они обменялись короткими кивками — вокруг Дженет, естественно, собралась толпа. Обоим явно было неловко. Никакой любви там и в помине нет.
— Спасибо.
— Не за что. На твоем месте я бы больше волновался из-за женщины, которая была с Марком. Прелестное создание!
— Там все чисто.
— Тебе видней. Поедем ко мне, отпразднуем.
— Нет, спасибо, — неожиданно отказалась Кэтлин.
Эти два месяца она вела целомудренный образ жизни, чувствуя, что не может и не хочет спать ни с кем, кроме Марка. Прежде такого не было. Ни один любовник не претендовал на место, которое занимал в ее жизни Росс Макмиллан.
— Могла бы предупредить заранее, — добродушно упрекнул режиссер.
— Я сама не знала.
— Нет, ты точно свихнулась, Кэти!
Глава 10
В первую неделю мая состояние Джин Уотсон резко ухудшилось. Марк, Лесли и Джек Сэмюэлс обсудили все возможности — дополнительную химиотерапию, пересадку костного мозга и так далее — и пришли к выводу, что все бесполезно. Уже ничего нельзя сделать.
Костная ткань так и не восстановилась. Кроме того, у больной развилась аллергическая реакция на переливание крови. Из-за отсутствия тромбоцитов Джин стала очень бледной, а из-за низкого содержания гемоглобина все время чувствовала слабость. Не имея в крови лейкоцитов, она жила под постоянной угрозой стать жертвой какой-нибудь инфекции. Однако бодрости духа эта жизнерадостная женщина не утратила.
Зайдя в палату первого мая, на следующий день после посещения театра, Лесли застала Джин Уотсон за чтением «Сан-Франциско кроникл».
— Вот уж не думала, что критики способны кого-нибудь хвалить! Для вашей приятельницы Дженет они не жалеют эпитетов, прямо из кожи вон лезут. Странно, что эти заметки поместили в театральном разделе — им место на первой полосе!
Лесли улыбнулась.
— Спектакль в самом деле удался на славу, а Дженет была неподражаема. Жаль... — Она осеклась.
— Мне тоже, дорогая. С удовольствием бы на нее посмотрела. Ну да вы сами мне все расскажете.
— Непременно, — пообещала Лесли. — А как вы себя чувствуете?
— Бактериемично, — тоном заправского медика ответствовала Джин. Бактериемия — присутствие в крови бактерий, которым там совсем не место, — развилась у нее из-за того, что организм, лишившись лейкоцитов, утратил и способность сопротивляться. Как ни странно, Джин могла точно назвать день, когда это началось. И теперь менялось лишь количество этих ненужных бактерий.
Через пять дней к прежнему набору присоединились еще два вида и грибок. Несмотря на усиленные дозы антибиотиков, кровяное давление стремительно падало. Помочь Джин было нельзя, можно было только облегчить ее страдания. И надеяться на лучшее...
Однако чуда не произошло.
В день смерти Джин Марк и Лесли дежурили. С недавнего времени в больнице ввели новшество — отныне ординатор и стажер из одной бригады дежурили вместе, а не чередуясь. По мнению авторов, такая система помогала обеспечить непрерывность лечебного процесса.
У Лесли были свои причины радоваться новым правилам. Во-первых, теперь она чаще видела Марка, а во-вторых, рядом с ним чувствовала себя увереннее в профессиональном смысле.
В шесть вечера Лесли зашла в палату и увидела, что Карл Уотсон сидит у постели жены один. Очевидно, мальчики уже попрощались с матерью. Все чувствовали, что этот день станет последним в жизни Джин Уотсон.
Карл бережно держал жену за руку.
— Лесли, — еле слышно прошептала больная, увидев юную стажерку.
— Добрый вечер, — поздоровалась та и села рядом. Джин устало закрыла глаза. Ее дыхание участилось — так организм реагировал на нарушение кислотно-щелочного баланса.
— Как вы? — спросила Лесли у Карла, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Его глаза подозрительно блеснули.
— Мне бы хотелось быть рядом, когда... это произойдет, но я немного боюсь.
— Хотите, чтобы я осталась? — догадалась Лесли.
— Если у вас есть время.
Она молча кивнула и убрала звук пейджера. Нельзя, чтобы противный писк нарушил торжественную тишину палаты. Затем Лесли взяла другую руку Джин. Ей показалось или она действительно почувствовала легкое пожатие?
Так они и сидели все трое, молча, не шевелясь. Никогда прежде Лесли не наблюдала за тем, как человек умирает. То есть она, конечно, видела это, но пыталась бороться, до последней минуты старалась победить смерть. А сейчас просто сидела и ждала.
Прошло двадцать минут. Ритм дыхания Джин снова изменился. Теперь она делала глубокие редкие вдохи. Значит, конец близок.
Другой рукой Лесли коснулась ладони Карла. Круг замкнулся. Хрупкие пальцы Джин покоились в руке ее любимого мужа и дорогой Лесли, которая за последние месяцы стала ей ближе родной дочери, а они, в свою очередь, тоже держали друг друга за руку.
Джин отошла мирно, спокойно. Просто выдохнула и не вдохнула. Лесли даже не сразу поняла, что произошло.
Они продолжали держать руки Джин. Вскоре Лесли почувствовала, что тело начинает остывать. Сердце ее сжалось. Она не предполагала, что это будет так мучительно.
Надо заставить Карла отпустить руку жены. Пусть он запомнит ее живое тепло, а не мертвенный, леденящий холод.
— Мистер Уотсон, — начала Лесли дрожащим голосом. — Она умерла. Пойдемте.
Она мягко потянула его за собой, и огромный Карл, как ребенок, покорно поплелся за ней. В холле горел свет — слишком яркий после полутемной палаты. Лесли незаметно подала знак дежурной сестре. Следовало соблюсти скорбные формальности, но только после того, как новоиспеченный вдовец покинет больницу.
Вместе с Карлом Лесли спустилась вниз и обнаружила там всех пятерых его отпрысков. Оказывается, они и не думали уходить. «Ну конечно! — догадалась девушка. — Они же ждут отца, чтобы отвести его домой».
Распрощавшись с осиротевшим семейством, Лесли поспешила наверх. Пять минут назад на пейджере появилось сообщение — ее просили связаться с «неотложкой». Лесли торопливо набрала номер. Трубку взял Марк.