— Тебе нравится твоя работа?
— Я ее обожаю! — пылко воскликнул Джеймс.
— Ты проектируешь дома?
— Последние полгода я работал с международной фирмой. Приходилось строить жилые здания, офисы, магазины, даже курортные отели.
— Здорово!
— Я доволен. Это лучшая работа на свете — для меня, во всяком случае.
Лесли опустила глаза на свою почти полную тарелку. Вышколенные официанты через определенные промежутки времени ставили перед ними салат, пиццу, десерт, но блюда оставались нетронутыми. Обоих интересовала беседа, а не еда. Девушка откусила кусочек пиццы и с улыбкой подняла глаза.
— А ведь этот ресторан славится по всему Сан-Франциско. Неудачные им попались клиенты!
— Хочешь чего-нибудь еще?
— Нет, — покачала головой Лесли и, решительно отодвинув тарелку, попросила: — Расскажи мне о своей жене.
— Ее зовут Линн, — с готовностью начал Джеймс. — Мы познакомились два года назад. Я возвращался из Нью-Йорка, а она была — собственно, до сих пор остается — стюардессой. Она заметила, что я рисую, и подошла посмотреть. Обычно я занимаюсь этим, чтобы расслабиться. Взглянув на мое творение, Линн спросила, могу ли я нарисовать для нее кошку по имени Моника. Я решил, что она шутит, но она так подробно описала мне эту Монику, что остаток полета я не отрывался от бумаги и, покидая самолет, вручил Линн рисунок. Она бегло взглянула на него и тут же предложила проиллюстрировать ее книгу.
— Книгу? — удивилась Лесли.
— Ну да. Оказалось, что в свободное время она сочиняет сказки для детей. К тому времени была готова первая под названием «Где же Моника?», и Линн искала художника, который взялся бы за оформление.
— Искала художника, а нашла мужа.
— Ну да. С тех пор мы сделали еще две книги. В обеих фигурирует кошка Моника, и обе пользуются успехом у детей.
— Давно вы женаты?
— Полтора года. Мы поженились, как только я перебрался из Нью-Йорка в Сан-Франциско.
— Ты рассказал о книге, а не о Линн. Какая она?
— Линн? Даже не знаю, с чего начать... — Голос Джеймса потеплел, когда он попытался описать женщину, которая, войдя в его жизнь, подарила ему счастье, — Линн старше меня на три года. Она через многое прошла и потому научилась быть сильной и независимой. Она по-прежнему работает стюардессой, потому что ей это нравится, хотя могла бы уйти и заняться сочинительством. Еще она... Не очень складно у меня получается, да?
— Описать человека нелегко, — согласилась Лесли и подумала, что в данном случае слова не имеют значения. «Я и по тону догадываюсь, насколько сильно ты ее любишь». — А дети у вас есть?
— Нет, — с усилием выговорил Джеймс. — И не будет. Линн не может рожать.
— Как грустно!
— Что поделаешь... В любом случае мы бы вряд ли их завели. У нас обоих было трудное детство, мы оба ненавидели своих отцов и с трудом пережили семидесятые годы. В разгар эпохи хиппи Линн училась в Беркли и отдала дань наркотикам и сексу. Врачи говорят, что из-за воспалительного процесса в трубах она вряд ли сможет забеременеть. Ну а я, усиленно накачиваясь наркотиками, наверняка повредил свои хромосомы, — помолчав, добавил Джеймс.
— Мне кажется, у хиппи так часто рождаются здоровые дети, что теория о поврежденных хромосомах не выдерживает никакой критики. Неужели вы даже не попытались? — участливо поинтересовалась Лесли. На ее взгляд, человек, обладающий чуткостью Джеймса, и женщина, которая пишет детские сказки, стали бы прекрасными родителями.
— Линн не принимает противозачаточных таблеток, но до сих пор не забеременела. Очевидно, доктора правы. Как бы то ни было, мы вполне довольны — детей нам заменяют Моника и дома, которые я строю.
— Ты не просто доволен — ты счастлив, Джеймс. И я за тебя рада, — искренне произнесла Лесли. И все же в подсознании вертелась мысль, что все могло бы сложиться по-другому. Что она могла бы подарить ему счастье.
— Во многом это благодаря тебе.
— Ну что ты!
— Да-да, поверь. Ты не представляешь, как для меня важно иметь такого друга, как ты.
— Приятно слышать, — смущенно улыбаясь, промолвила Лесли. «Для меня это тоже очень важно. Пока мне не удалось найти никого, кто сумел бы тебя заменить».
Расстались они в полночь. Джеймс проводил ее до двери.
— Спасибо, — прощаясь, сказала Лесли.
— Рад был повидаться с тобой.
— Взаимно. До свидания, Джеймс.
Как только его машина отъехала, Лесли вбежала в квартиру, бросилась ничком на диван и зарыдала.
Что было причиной этих слез? То, что Джеймс сумел с честью выйти из всех жизненных испытаний? То, что он счастлив? Она радовалась его счастью, но не переставала думать о том, что это счастье могла подарить ему она. И как было бы здорово, если бы случилось именно так.
«Я ждала этого», — поразмыслив, вынуждена была признаться себе Лесли.
Все эти годы она мечтала о том, как они с Джеймсом встретятся. Конечно, она не думала об этом постоянно — у нее была своя интересная жизнь, — но стоило ей взглянуть на подаренный им рисунок, который она возила с собой повсюду, как ей снова хотелось увидеть его автора. Она знала, что рано или поздно они обязательно встретятся. И вот этот день наступил.
Ей вдруг пришло в голову, что все это похоже на душещипательный голливудский фильм. Хотя такую невероятную сентиментальную историю наверняка отвергли бы даже в Голливуде. И Лесли мысленно представила себе разговор сценариста и режиссера.
Ну, что там у тебя, Джо? Так-так... Герой видит героиню по телевизору. Ее лицо залито кровью — она только что спасла жизнь парню, в которого влюблена, но который об этом не подозревает. Видя ее, герой вспоминает о письме, которое круто изменило его жизнь, хотя прочел он его чуть ли не через год после того, как оно было написано, да еще в ночь, когда туго соображал из-за того, что наглотался таблеток. Потом он рассказывает героине, как сумел преодолеть тягу к спиртному и наркотикам и стал выдающимся архитектором. Что? Он еще и детские книжки иллюстрирует? Кончай, Джо! Публика, конечно, многое может проглотить, но не фантастику в чистом виде. Для убедительности ей нужна хотя бы крупица реальности.
А кроме того, уже от себя добавила Лесли, у этой истории нет счастливого конца. Герой и героиня не упали друг другу в объятия. И поцелуя крупным планом тоже не было.
Она вздохнула. Бессчетное количество раз она пыталась себе представить, где Джеймс, чем он занимается, как живет. И вот получила ответы на все свои вопросы. Он рядом, в том же городе. Счастливо женат. Фантазия окончена.
Отъехав с полквартала, Джеймс привычным движением сунул руку в карман, достал сигарету и потянулся за спичками.
И вдруг замер. Спички так и остались в коробке, а через минуту и сигарета вернулась на прежнее место. Решительным движением смяв пачку, он швырнул ее на заднее сиденье.
Глава 20
— Может, пообедаем завтра вместе? — предложил Росс. Разговор происходил в конце сентября. Целый день они с Дженет занимались тем, что переписывали мизансцены для «Питера Пэна». — Послезавтра я уезжаю в Нью-Йорк.
— Ну конечно, — рассеянно отозвалась она, уверенная, что режиссер приглашает ее для того, чтобы перед отъездом еще раз обсудить новый спектакль.
— Какое время тебя устроит?
— Любое. Просто зайдем куда-нибудь после работы, и все. Росс кивнул, он был явно озадачен.
В половине седьмого они уже сидели за столиком французского ресторана на Стюарт-стрит.
— Так что ты хотел обсудить? — осведомилась Дженет, когда официант принес им коктейли и отправился выполнять заказ.
— Ничего.
— Ничего?
— Ну да. Я просто хотел пообедать с тобой.
— Так это не деловая встреча? — удивилась Дженет.
— Нет, свидание.
— Я думала, ты хочешь поговорить со мной о спектакле. Если бы я знала, что это свидание, я бы... — Она запнулась.