— Потому что, разговаривая с тобой или просто стоя рядом, я все время чувствовал, что в моей жизни есть ты. Ты была для меня лучом света. Мне казалось, что и я тебе нравлюсь.
— Казалось? Да ведь это было очевидно! Не заметить этого мог только слепой. И все-таки — почему всего один танец и одна фраза?
—Потому что я боялся, что тебе со мной неинтересно. Ты ведь сама сказала — у меня была занижена самооценка. Тогда, разумеется, я этого не осознавал. Просто боялся тебя оттолкнуть неловким словом или жестом.
Вот на этом стоило и закончить — восстановив прошлое, поделившись былыми мыслями и чувствами.
Но они не остановились. Они продолжали быть вместе и теперь делились не прошлым, а настоящим. К середине ноября Лесли и Джеймс из влюбленных школьников превратились во взрослых любовников — мужчину и женщину, которые сознательно выбрали друг друга.
Лесли хорошо это понимала, как понимала и то, что Джеймс считает иначе. Каким-то образом он умудрился так построить их отношения, что они не мешали его браку. На его взгляд, отношения с Лесли принадлежали прошлому. Только он упускал из виду, что происходило-то все в настоящем.
Лесли понимала, что, как только Джеймс осознает свою ошибку, все будет кончено. Он любил ее много лет назад, когда она была девочкой. Он мог бы полюбить ее и сейчас как взрослую женщину, если бы не Линн. Линн олицетворяла его настоящее и будущее. С ней он намеревался прожить оставшуюся жизнь.
Лесли никогда не обсуждала с Джеймсом его жену, но она хорошо помнила, какой теплотой светились его глаза, когда он рассказывал о Линн в тот вечер в ресторане. Она старалась не думать о том, что было бы, будь Джеймс не женат. Сумели бы они пронести сквозь годы свои отношения, ничем не запятнав и не омрачив их? Или их бы постоянно преследовала мысль, что неудовлетворенные желания юности нельзя исполнить в зрелом возрасте?
Что толку мечтать о несбыточном, одернула себя Лесли, припарковывая свой автомобиль рядом с машиной Джеймса. Лучше подумать о том приятном, что ей предстоит через несколько минут.
Джеймс разговаривал по телефону.
— В понедельник утром?
— Конечно, мне следовало предупредить тебя заранее, но дело решилось только что.
— Ничего страшного. Понедельник меня вполне устраивает.
— Отлет в половине девятого. К полудню доберемся до места, отдохнем, а во вторник и в среду встретимся с подрядчиками. Обратный рейс в четверг утром. Ты возьмешь кого-нибудь с собой?
Джеймс посмотрел на календарь, куда было внесено расписание Линн, а дни, когда он встречался с Лесли, были помечены синими точками. Жена вернется из рейса в понедельник вечером и будет свободна до четверга. Если она не прилетит к нему на Мауи, что крайне маловероятно, значит, они не увидятся целую неделю. Зато ни одного свидания с Лесли он не пропустит, поскольку следующее — в четверг вечером.
— Вряд ли.
— Если передумаешь, можешь специально мне не сообщать. Просто приводи, и все.
Объяснив Джеймсу, где их будет ждать фирменный самолет, Эрик Лансдейл повесил трубку.
— Ты уезжаешь в понедельник? — спросила Лесли. Джеймс с мрачным видом кивнул.
— Что-нибудь случилось?
— Извини, но я... должен предупредить Линн. Может, мне удастся застать ее в Нью-Йорке.
— Разумеется. А я, чтобы тебе не мешать, пока приму душ. Она направилась в ванную, но Джеймс ее остановил.
— Пожалуйста, не сердись, — смущенно улыбаясь, попросил он.
— О чем ты? Третий лишний тут я, а не Линн. Дождавшись ухода Лесли, Джеймс набрал нью-йоркский номер. В его ежедневнике имелось подробное расписание Линн с обозначением времени вылета и прилета рейсов, местонахождением отелей и номерами телефонов. Хотя Джеймс всегда носил это расписание с собой, он редко им пользовался. Так повелось еще с тех пор, когда он только начал работать в фирме. Приходилось экономить, а междугородные переговоры стоили недешево. Поэтому супруги решили, что без крайней надобности звонить друг другу не будут. Теперь плата была им по карману, но прежняя привычка осталась. Линн сняла трубку после второго гудка.
— Линн?
— Джеймс! Что случилось? Что-нибудь с мамой?.. — «А может быть, ты все-таки заглянул в папку, которую я оставила тебе накануне?» — с бьющимся сердцем подумала она.
— Нет-нет, не волнуйся. Ничего не случилось. Просто хотел тебе сообщить, что в понедельник я улетаю на Мауи. Эрик прикупил участок и хочет, чтобы я на него взглянул.
— Понятно.
— Не желаешь присоединиться?
— Но ведь я вернусь только в понедельник вечером.
— Знаю. По расписанию так, но ты могла бы поменяться. Мы летим на фирменном самолете. Вернемся к четвергу.
— Нет, не получится, — ровным голосом возразила Линн, гадая, пригласил ли он ее первую и откуда звонит. Она ненавидела себя за то, что всю ночь названивала домой. Неужели нужны еще какие-то доказательства? Она и так все знает. Она поняла это с самого начала, когда увидела мужа тринадцатого сентября. Потому и написала специальную главу для «Моники» и оставила ему прочесть. Ей хотелось заставить Джеймса разговориться.
— Ты прочел мою писанину? — поинтересовалась она, заранее зная ответ. Раз он не ночевал дома, значит, не читал. Он был с той, которая претендует на ее место.
— Пока нет. Но перед отъездом прочту обязательно.
— Не надо, — торопливо перебила Линн. Она вдруг почувствовала, что смертельно устала. Последний месяц ей было постоянно не по себе: слабость, тошнота. И усталость. Непонятная усталость, не оставлявшая ей сил бороться за мужа.
— Ты уверена?
— Да. Глава получилась не слишком удачной. Мне придется еще над ней поработать.
— Ладно. А как ты себя чувствуешь?
— Все так же. Каждый вечер, ложась спать, надеюсь, что наутро проснусь здоровой. Но увы... Наверное, это просто грипп. У нас уже все им переболели. Просто мой длится дольше, — объяснила Линн. «У меня нет сил бороться с болезнью. Ночами я лежу без сна, думая о том, что муж мне изменил. Мне надо уйти от него, но даже на это не хватает сил».
— Может, стоит показаться врачу? Ты ведь будешь дома во вторник и в среду.
— Пожалуй. А еще я решила устроить себе небольшие каникулы. Проведу День благодарения с мамой. Уеду во вторник и вернусь в воскресенье.
Джеймс заглянул в календарь.
— Значит, за все это время мы увидимся всего один раз — в понедельник накануне праздника?
— Очевидно. Наступило молчание.
— Почему бы мне не поехать с тобой в Денвер? — неожиданно предложил Джеймс.
— Не стоит. Я хочу побыть с мамой вдвоем.
— Послушай, Линн, с тобой все в порядке?
— Нет. Я же сказала — я плохо себя чувствую.
— И все? Ничего больше?
— Нет, — подтвердила она. Как приятно, что он о ней беспокоится! А может, ничего плохого и нет? Или было, но кончилось? Как знать...
— Я оставлю название отеля и номер телефона на холодильнике. Если хочешь, позвони мне на Мауи. И обязательно сходи к врачу.
Последнюю фразу услышала Лесли, только что вышедшая из душа.
— Линн заболела? — участливо поинтересовалась девушка и тут же мысленно одернула себя: «Зачем я это делаю? Мне не стоит говорить о ней. Или пытаюсь приблизить конец?»
— Да. Гриппует уже почти месяц.
«Грипп, какой бы он ни был, не может длиться так долго», — мелькнуло у Лесли.
— И что ее беспокоит?
— Я не хочу говорить о своей жене.
— А может быть, как раз это нам и нужно? Поговорить о Линн, о нас с тобой. О том, что не в порядке.
— У Линн грипп, а поправиться она не может потому, что, как обычно, много работает, — отрезал Джеймс. — А у нас с тобой все в порядке, — чуть мягче добавил он.
— Ты действительно так думаешь? — спросила она, слабея под взглядом этих пронзительных зеленых глаз.
— Разумеется. Хотя нет... Одну вещь мы упустили.
— Что же?
— Нам следовало заняться любовью тогда, на пароме. Помнишь, как мы прятались под лестницей?