— Что-нибудь случилось? — осведомился он.
— Ничего. Вернее, все сразу. Правда, к тебе это не имеет никакого отношения. Я пришла искать убежища в твоем кабинете.
— Добро пожаловать, — улыбнулся Джеймс, жестом приглашая гостью присесть на пурпурную кожаную кушетку, которой сам он никогда не пользовался, а держал в своих апартаментах исключительно для солидности.
— Спасибо, — поблагодарила она, сбрасывая туфли и забираясь на пурпурное ложе с ногами. — Я так рада, что ты здесь! Обычно я скрывалась в кабинете Эрика, но с недавних пор с ним стало скучно. Все дела, дела...
— Ну, тебе тоже в деловитости не откажешь. Просто ты гораздо расторопнее нас обоих и поэтому можешь себе позволить иногда отвлечься.
— Раньше Эрик тоже это любил.
— Он слишком занят, — возразил Джеймс, подсознательно защищая нового друга. Он еще никогда не встречал человека, к которому относился бы с таким доверием и уважением, как к Лансдейлу.
— Согласна, — кивнула Чарли.
— Он влюблен и, естественно, стремится как можно больше успеть на работе, чтобы не заниматься делами дома, а провести время с любимой. Разве это плохо? — резонно заметил ее собеседник, сам следовавший этому правилу. И все же, как он ни старался, приходилось прихватывать вечера. Да и остальные сотрудники частенько трудились после рабочего дня, а то и в выходные. Иначе не получалось. Этого требовал серьезный бизнес.
— Да нет, — уныло отозвалась Чарли. — Даже хорошо.
— Что все-таки тебя беспокоит? — напрямик спросил Джеймс.
— Я скучаю по нему. Мне не хватает наших маленьких перерывов, вечеров и ночей, когда мы вместе работали, совместных поездок...
— Понятно, — протянул он, начиная смутно догадываться, какие отношения связывали до недавнего времени его новых коллег.
Значит, Эрик ему ничего не сказал, сообразила Чарли. А чего она, собственно, ждала? История их любви была бы неполной без рассказа о Бобби, но ни у Лансдейла, ни у нее самой не хватило бы духу сообщить о трагической смерти пятилетнего ребенка человеку, который только что стал отцом и не надышится на собственного малыша.
— Мы давно знаем друг друга, — подтвердила Чарли его догадку, вкладывая в эти слова вполне определенный смысл. И неожиданно добавила нечто, что сама поняла совсем недавно: — Мне кажется, со временем мы могли бы пожениться, если бы каждый не нашел более подходящей кандидатуры. Так сказать, от отчаяния.
— От отчаяния? — изумленно переспросил Джеймс, не в силах представить Эрика или Чарли совершающими что-то от отчаяния. Они казались ему такими уверенными в себе, непогрешимыми, умеющими управлять своими чувствами. Однако, похоже, Чарли не шутила.
— Это долгая история. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Во всяком случае, теперь это не имеет значения. Мне кажется, он влюблен по-настоящему. А ты как думаешь?
— Так же, — лаконично согласился Джеймс, гадая, насколько этот факт причиняет ей боль.
— Ты что-нибудь о ней знаешь?
— Ничего, даже имени. Эрик сказал, что в ноябре она вместе с нами поедет на Мауи.
— Мне он этого не говорил, — покачала головой Чарли, чувствуя, как у нее начинает сосать под ложечкой. Итак, ей предстоит увидеть новую возлюбленную Эрика, а возможно, и подружиться с ней. Хорошо бы это произошло поскорее и осталось позади! Однако ждать еще целых два месяца... — А Линн с Майклом тоже едут?
— Естественно.
— Мне очень хочется с ними познакомиться, — искренне призналась она. — Насколько я понимаю, все вышло так, как ты и предполагал.
— Как раз наоборот — права оказалась ты. Линн все знала с самого начала. Я не стал отпираться и, не называя имен, сказал лишь, что речь идет о моей школьной приятельнице. Впрочем, это тоже долгая история. К счастью, мы из нее выкрутились.
— Более чем. Ты просто сияешь от счастья.
— Я действительно счастлив. Послушай, Чарли, а зачем ждать до ноября? Ты могла бы познакомиться с моими раньше. Почему бы тебе не прийти к нам на обед?
— Это очень мило с твоей стороны, но...
— Никаких «но». Жду тебя в пятницу. Договорились?
— Договорились. Спасибо. — Она сунула ноги в туфли и направилась к двери. — Я действительно очень хочу познакомиться с твоей женой и сыном, — повторила она уже в дверях.
После ее ухода Джеймс потянулся к телефону, чтобы предупредить Линн, что в пятницу у них будут гости. Набирая номер, он вспомнил о своем намерении позвонить Лесли.
Пожалуй, не стоит. Вещь вполне невинная, но если дойдет до жены, неизвестно, как она к этому отнесется. Джеймсу не хотелось рисковать. Теперь, когда у него снова есть Линн, а с недавних пор и Майкл, он не станет делать ничего, что поставит под угрозу его семейную жизнь.
— Или у меня обман зрения, или время вернулось вспять.
Лесли резко обернулась, услышав за спиной знакомый мужской голос. Она находилась в небольшой лаборатории блока интенсивной терапии — делала анализ крови. Была суббота, 16 октября. Часы показывали три часа.
— Марк!
— Привет.
— Привет. Если можно, воздержись от дальнейших комментариев, пока я не закончу, — попросила девушка, невольно вздрагивая при мысли о том, какие обстоятельства сопровождали ее последнюю встречу с Марком в этой самой лаборатории. В тот день его ранили. — Как ты? Выглядишь хорошо.
Он, как всегда, выглядел красавцем. Его изысканную красоту лишь подчеркивали слегка усталые глаза. Но вот хорошо ли? Приглядевшись, Лесли поняла, что нет.
У Марка явно какие-то неприятности, иначе что заставило его явиться в клинику, вместо того чтобы отправиться на званый обед к Дженкинсам? Не для этого же он прилетел из Бостона!
— У меня все в порядке. Жаль, что тебе так и не удалось побывать в Карлтон-клубе. Я хотел поговорить с тобой.
— Я слушаю. — Судя по его серьезному виду, он собирается сообщить ей нечто важное.
— Ты в самом деле все это любишь? — Он обвел глазами лабораторию. Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— А ты — нет. — Теперь стало понятно, с чем он пришел.
— Частично — да, — возразил он, пожалуй, слишком поспешно.
«Все еще старается убедить самого себя, — сообразила Лесли. — Не может смириться с мыслью, что придется бросить медицину».
— А что тебе не нравится?
Марк на мгновение заколебался, а потом честно ответил:
— Мне не нравится смотреть, как люди умирают.
«А кому нравится? — мысленно возразила девушка. — Я выбрала эту профессию не потому, что люблю страдания и смерть, а потому, что хочу помочь людям, попавшим в беду». Но дело сейчас не в ней. Надо придумать, как помочь Марку — ведь он тоже попал в беду.
— Что все-таки тебя беспокоит?
— Когда я нахожусь в больнице, у меня такое чувство, будто я сам умираю.
— Тогда тебе лучше уйти, — убежденно произнесла Лесли. «Пока сомнения не разрушили твою жизнь и жизнь Кэтлин. Или пока ты сам себя не убил». Она впервые поняла, что, не найдя выхода, Марк вполне способен и на такое. — Мне страшно за тебя.
— Не тревожься. Я в порядке, — не слишком уверенно произнес он. — Иногда я месяцами с удовольствием занимаюсь медициной. И вдруг на меня словно что-то находит... У тебя так бывает?
«Так вот чего он добивается — чтобы я сказала, что подобные сомнения в порядке вещей. Чтобы я убедила его оставить все как есть».
— Временами мне тоже бывает грустно, и тогда я думаю о том, что есть профессии, не требующие такого эмоционального напряжения. Но смерть пациентов никогда не вызывает в моей душе желания свести счеты с собственной жизнью, — твердо сказала девушка. — Кстати, как твой интерес к писательству? Не угас?
— Я часто об этом думаю.
— Надо не думать, а действовать. А как считает Кэтлин?
— Не знаю. Я не говорил с ней на эту тему.
— В одном ты можешь быть уверен — она вышла за тебя не потому, что ты врач, — убежденно промолвила Лесли, вспоминая свой разговор с Кэтлин в тот день, когда Марк был ранен. Скорее вопреки.