— Ну и где же твой сюрприз? — нетерпеливо поинтересовался Марк, едва переступив порог.
— Да это и не сюрприз вовсе. Просто я прибрала в твоем кабинете. Пойдем покажу. — Она потянула его за рукав.
— Вначале надо разгрузить машину. Там полно продуктов, а при такой погоде замерзнет даже то, что морозить не положено.
— Ладно. Кабинет может подождать.
Пока они носили пакеты на кухню, у Лесли появилось четкое ощущение, что супруги хотят остаться вдвоем.
— Я, пожалуй, пойду пройдусь, — сказала она.
— Но на улице лютый холод! — хором запротестовали Тейлоры.
— Оденусь потеплее, вот и все. Хочу побродить по студенческому городку Радклиффа. Сентиментальное путешествие.
— Может, воспользуешься машиной?
— Да нет, спасибо. Я и на метро доберусь.
Укутав гостью, как на Северный полюс, Кэтлин спросила:
— И долго ты намерена гулять?
— Только пока не стемнеет, — категорично, тоном старшего брата изрек Марк.
— Пока не стемнеет, — послушно повторила девушка, радуясь, что он о ней заботится.
— Нам всем не мешает сегодня лечь пораньше. Но прежде надо пообедать. Имей в виду, Лесли, шампанское открываем в пять, — напутствовала ее Кэтлин.
— Обещаю вернуться к пяти.
Едва за Лесли закрылась дверь, Кэтлин повела мужа в кабинет. Сердце ее гулко стучало. Не слишком ли много она на себя берет? Она бы не хотела, чтобы Марк думал, будто она его к чему-то принуждает. Ей нужно только одно — чтобы он был счастлив.
Медицинские книги исчезли — их место на полках заняли любимые Марком классики: Шекспир, Шоу, Джойс, Фолкнер, Стейнбек... Все то, что до сегодняшнего утра бесцельно пылилось в ящиках.
Вместо многочисленных врачебных дипломов и сертификатов на право заниматься медицинской практикой — их Кэтлин благополучно сплавила на антресоли — на стене красовалось скромное удостоверение бакалавра искусств, выданное университетом Небраски, — в нем особо отмечались успехи Марка в изучении английской литературы, — а рядом висел знакомый плакат с изображением Карлтон-клуба.
— Очень мило. Ну а где мои дипломы?
— Не волнуйся, в надежном месте. А книги — в библиотеке, как ты и хотел.
— Как же ты их дотащила?
— Ты забыл, что на свете существуют такси? — улыбнулась Кэтлин.
— Не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение. Я люблю тебя...
— Только на словах? Или можешь доказать?
— Еще как могу! — с энтузиазмом отозвался он, целуя ее ароматные волосы. — Киска...
Лесли стояла в центре Гарвард-сквер — единственная неподвижная фигура среди многочисленных студентов, деловито сновавших взад и вперед по заснеженной площади. У каждого из них была цель, лишь она пришла сюда просто так.
Впрочем, нет, цель была и у нее. Она решила вернуться в прошлое, когда впервые появилась здесь восемнадцатилетней девчонкой, полной надежд и стремлений. Лесли с любовью вспоминала годы студенчества. Жизнь тогда представлялась такой ясной! Она уверенно шла вперед и, казалось, не совершала ошибок. Но где-то, наверное, все же оступилась, иначе как объяснить, что ее любовь к Эрику, любовь, видевшаяся ей сплошным, бесконечным счастьем, в один далеко не прекрасный день обернулась горечью и ненавистью?
Лесли шла мимо общежития — в одной из его комнат она впервые познала любовь, — мимо читалки, где много лет назад с жадностью поглощала медицинские труды, стремясь поскорее стать врачом, мимо лекционных залов и лабораторий, мимо стадиона, где устраивались спортивные соревнования и концерты, на которые она приходила с подружками и молодыми людьми, а потом, разбившись на парочки, они до рассвета целовались в университетском парке...
Погруженная в собственные переживания, Лесли не заметила, как радом с ее воспоминаниями возникли чужие. Не только ее молодость прошла здесь. По этой площади бродили когда-то другие влюбленные пары, и в их числе Эрик с Чарли.
Да, они жили здесь, прогуливаясь в обнимку, говорили о будущей свадьбе... И сюда же позвонила Виктория, чтобы сообщить Эрику о своей беременности.
Не на этом ли самом месте, где сейчас остановилась Лесли, когда-то стояла Чарли, поджидая любимого после занятий? Лесли видела ее как живую — раскрасневшиеся щеки, золотистые волосы, которые треплет ветер, радостная улыбка и тонкие руки, взметнувшиеся как крылья, чтобы обнять Эрика, расцеловать и сказать, как сильно она по нему соскучилась.
«А я? — вдруг подумала Лесли. — Скучаю ли я по нему? Даже не знаю. Эрик, которого я вообразила в мечтах, и реальный Эрик Лансдейл — не одно и то же. Того Эрика никогда не существовало в действительности, а этот... Для этого никогда не существовала я. В его жизни для меня места нет. Ему важнее Чарли, Виктория, Бобби. И с этим, увы, ничего не поделаешь».
Она вздрогнула — то ли от холода, то ли от осознания холодной реальности.
Ровно в пять Марк откупорил бутылку и разлил шампанское по хрустальным бокалам.
— Предлагаю тост, — сказала Лесли, поднимая тонкий конический сосуд, полный золотистых пузырьков.
— За что же мы выпьем? — спросила Кэтлин, радуясь тому, что они с Марком вновь обрели друг друга и свою любовь. Теперь только от них зависит не потерять ее.
— За счастье! За ваше счастье.
Марк пригубил шампанское и со вздохом отставил бокал.
— Не знаю, как насчет счастья, а удача мне не помешает, — мрачно объявил он.
— О чем ты? — удивилась Лесли.
— Я собираюсь звонить отцу.
Женщины опорожнили бутылку до половины, а хозяин дома все не возвращался. Наконец он появился — бледный, взъерошенный — и молча опустился на стул. Кэтлин с тревогой устремила на мужа фиалковые глаза, полные тревоги и боли, но спросить не решилась. Молчание нарушила Лесли.
— Паршиво, да? — сочувственно поинтересовалась она.
— Не то слово. — Марк тяжело вздохнул. — Он заявил, что лучше бы я умер.
Лесли ахнула. А Кэтлин вдруг начала смеяться.
— Что с тобой, дорогая? — встревожился муж, решив, что у жены истерика.
— Побойся Бога! И это чудовище ты называешь отцом? Считай, что у тебя его нет. Негодяй, подлец, ублюдок...
— Кэтлин! — укоризненно перебил Марк.
— Других слов у меня для него нет. А тебе советую выпить шампанского. Нам не нужны его наставления. Главное, что мы вместе — ты и я.
Раздался звонок. Марк поморщился. Наверняка Тейлор-старший, поразмыслив, изготовился нанести последний удар. Хотя что можно добавить после того, как ты пожелал смерти собственному сыну?
— Я сама с ним поговорю, — решительно объявила Кэтлин, вставая.
— По-моему, это лучше сделать мне, — неожиданно вмешалась Лесли. — Скажу, что вы уехали в ресторан.
— Или на выходные. А лучше — навсегда, — мрачно пошутила Кэтлин.
Трубку Лесли сняла на кухне. Голос на том конце провода застал ее врасплох.
— Эрик?
— Я весь день пытался дозвониться тебе в клинику. Дежурная сестра сказала, что ты в Бостоне.
— Так и есть. — «Тебе ли не знать Бостон! Ведь вы с Чарли провели здесь три счастливых года...»
— Когда предполагаешь вернуться домой?
Домой? Никогда! А назад в Сан-Франциско...
— К выходным, очевидно, буду, — неопределенно обронила она, хотя билет на завтрашний рейс лежал у нее в сумочке. Надо оставить Кэтлин и Марка вдвоем. У них своя жизнь, у нее — своя.
— Значит, мы скоро увидимся? — спросил он с такой надеждой, что Лесли с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.
— Нет, Эрик. Мы... мы больше никогда не увидимся. Все кончено.
— Но почему?
— Ты давно должен был рассказать мне обо всем. Неужели ты не понимаешь, как это важно? От этого зависит наше будущее.
— Я так и собирался сделать, но потом узнал, что вы с Джеймсом...
— Не вижу связи.
— Я чуть не умер тогда, на Мауи. В тот момент я не мог говорить с тобой о Чарли — не хотелось причинять тебе такую же боль.