— Как думаешь, Брэдфорд Мэдисон хорошо трахается? — спросила вдруг Сиси.
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Мэри-Энн, задумчиво потягивавшая лимонад, поперхнулась. Откашлявшись, она сказала:
— Он определенно красавец.
— Да, но красота еще не показатель того, что он хорошо трахается. На самом деле обычно все наоборот. — Сиси повернула к Мэри-Энн голову. — Большинство красавцев очень самодовольны и считают, что, трахаясь с ними, ты должна быть на седьмом небе от счастья. А парни, у которых внешность так себе, трахаются просто супер. Это потому, что они сами на седьмом небе от счастья, да? Они же понимают, что так или иначе все равно кончат, но наверняка не знают, когда им в следующий раз доведется быть с красивой женщиной, поэтому они очень стараются доставить ей удовольствие. Кроме того, они действительно получают удовольствие. И прилагают все усилия, чтобы и ты его получила. Обычно это еврейчики со смуглой кожей. Секс с ними подобен шикарному обеду или бутылке «Шато де Бокастель». Потому-то я сомневаюсь насчет Брэдфорда. А ты что думаешь?
Мэри-Энн не знала, что думать и что сказать. Она была совсем не в этой лиге, многими классами ниже… Конечно, она провела в Лос-Анджелесе девять лет, но это отнюдь не означало, что она жила так, точно мчалась на всех парах по автостраде. Она была из Миннесоты, где не болтают о том, каково это — трахаться со знаменитостями или еврейчиками со смуглой кожей. В ее родном городе ни тех, ни других нет. За всю жизнь у нее было только трое мужчин. С первым, которого звали Тод, она училась в школе. Он бросил ее через полгода, после того как она перебралась в Лос-Анджелес. Сейчас у него толстая жена, трое ребятишек и доставшаяся от отца автомастерская в Сент-Поле. До недавнего времени Мици, мама Мэри-Энн, любила повторять, что ее дочь, если бы не уехала в Лос-Анджелес, могла бы обзавестись тремя детьми и жить в кирпичном тюдоровском особняке с пятью спальнями, а кроме того, быть членом Городского клуба Сент-Пола.
Со вторым парнем, Льюисом, который был актером, а по совместительству официантом, Мэри-Энн познакомилась в первый год своей жизни в Лос-Анджелесе. Их роман был скоротечным, всего полтора месяца, и закончился в тот день, когда, придя домой после работы, она не обнаружила ни стереосистемы, ни телевизора, зато нашла записку, в которой Льюис сообщал, что у него долги и ему нужно срочно убраться из города. В записке говорилось, что он скоро все вернет, — увы…
Третий, о котором Мэри-Энн не любила вспоминать, был главной причиной того, что она разуверилась в себе, — мечта рухнула, и последней каплей в длинном списке унижений, пережитых ею в Лос-Анджелесе. Стива, компьютерщика, она встретила на конференции сценаристов. Он битых сорок пять минут скованно и занудно толковал о том, как сделать ноутбук своим лучшим другом. Он был долговязый, нескладный, тихий и Очень умный. Именно из-за него Мэри-Энн оказалась на диванчике Сильвии — бездомной и без гроша. Он и жившая по соседству рыжая актрисуля Вивиенн. Мэри-Энн их застукала. Последовала сцена. Она до сих пор не могла об этом вспоминать спокойно.
— Ну? А ты что думаешь? — прервала ее раздумья Сиси.
— Не знаю. Я никогда не спала ни со знаменитостями, ни с евреями.
Сиси хихикнула, затем фыркнула и покатилась со смеху, захохотала во все горло, до упаду.
— Боже мой! Ты же так классно пишешь! Откуда же ты берешь свои сюжеты?
Мэри-Энн смущенно улыбнулась:
— Из собственной жизни.
— Какая жизнь! — усмехнулась Сиси и глубже опустилась в ванну.
Мэри-Энн услышала иронию в ее голосе и мысленно ответила: «Да, вот такая жизнь».
С заднего сиденья лимузина, в котором за сегодняшний день она ехала уже в шестой (или седьмой) раз, Мэри-Энн смотрела на мелькавшие за окном магазины и рестораны на бульваре Голливуд. Ей сделали стрижку, покрасили и завили волосы, и, не желая испортить прическу, она аккуратно пристроила свою голову на кожаный подголовник.
— Это платье изумительно сочетается с цветом твоих глаз, — шепнула ей на ухо Сиси.
Мэри-Энн нервничала. Сиси пригласила ее на это «мероприятие» четыре часа назад, когда примеряла туфли в «Феррагамо», а сидевшая рядом Мэри-Энн ужасалась, что стоят они больше, чем месячная арендная оплата ее голливудских апартаментов.
— Это благотворительное мероприятие, там будут все, — продолжала Сиси, любуясь кожаными босоножками из ремешков и на серебряных каблуках. — Будет здорово, если ты поедешь со мной. Организует его Кики Ди. Она не переживет, если я не появлюсь.