Но однажды случилось несчастье. Миша ловил на стрелке Васильевского острова машину, в этот момент под ъезжавшему водителю позвонили на мобильный, у него дрогнула рука. Большое шипованное колесо наехало на бесценную стопу артиста, поломав и сместив в ней безвозвратно кости. Миша, к его чести, не запил, пошел работать педагогом-репетитором в своем театре. Но стал совсем другим человеком – закрытым, страдающим, вялым. Секс перестал его интересовать совершенно, и Оля еле-еле могла добиться от него полутора минут фрикций не чаще чем раз в месяц. Оля понимала его чувства, но постоянно делить с ним пессимизм ей было трудно. Прожив с ним три года, Оля поняла, что так будет продолжаться всегда. На фоне этих терзаний она познакомилась с Сашей, мужчиной простым, но витальным и добрым. Почему-то она так и не сказала ему, что замужем. С ним было весело, легко, он не упускал возможности заняться с Олей сексом, и, когда он предложил ей жить вместе, а потом и пожениться, Оля согласилась. Но оставить, бросить прекрасный, но абсолютно бесполезный цветок – своего мужа Мишу она не могла. Ей не позволяла совесть. Поэтому у нее было два мужа, она жила на два дома, ни один из мужей не догадывался о существовании второго, и забота о том, чтобы все так и продолжалось, поглощала все Олино время.
К сожалению, никакой здравый смысл не мог безболезненно разрулить собственную Олину ситуацию. Как ошпаренная блоха, она металась по городу с обедами и кастрюлями, с бельем из прачечной, которое никак нельзя было перепутать, потому что один из ее мужей предпочитал трусы-педки, а другой – боксеры. Слава богу, у Оли не было детей. Но куда уж тут еще и дети. Олина мать, женщина строгих моральных принципов, порвала с Олей отношения, когда поняла, что та не собирается менять свою жизнь и расставаться с одним из своих мужчин. Оле пришлось договориться с двоюродной теткой о том, что та будет изображать по телефону Олину больную мать, у которой необходимо ночевать через день. Ее мужья не были параноиками, доверяли Оле, да и как ей не доверять, ведь она так искренне, так самоотверженно любила каждого из них. Поэтому она ночевала по очереди то у одного, то у другого мужа, и каждый из них был уверен, что она ночует у своей матери. К счастью, они не слишком интересовались здоровьем и проблемами «тещи». Да и зачем, ведь та была в надежных Олиных руках.
Оля разработала безотказную всеобъемлющую систему телефонных ответов, подстраховок и отмазок, у нее было два кошелька, два телефона, две записные книжки, две книги расходов, два паспорта, два свидетельства о браке. Но годы шли, пора было действительно подумать о детях. Оля чувствовала себя долбаной русской пианисткой в тылу у фашистов. Оля практиковала только безличные предложения типа «Как супчик?», «Что болит?», бесполые ласковые прозвища типа «зайка», «солнышко», заменяющие имена, чтобы можно было с одним мужем разговаривать в относительном присутствии другого, который в это время думал, что она общается с матерью. В начале двойной жизни Оля придавала своей речи по телефону сюсюкающие интонации на всякий случай. Но с годами это вылилось в отвратительную привычку сюсюкать по телефону со всеми подряд. Впрочем, клиенты турагентства были не против. Оля считала это необходимым, поскольку звонила каждому мужу по три раза в день. Делала она это не потому, что хотела их проверить. А потому, что старалась исключить неожиданности, предупредить любой шаг в сторону, любое несанкционированное действие, любое нарушение обычного распорядка, которое каким-нибудь образом могло привести к раскрытию ее нелепой и ужасной тайны.
Из-за боязни разоблачения у нее созрел крепкий невроз, и Оля вела себя как стопроцентный невротик: постоянно была начеку, болезненно реагировала на неожиданности, стремилась контролировать все и всех вокруг и начинала экспериментировать с успокоительными.
На почве постоянного нервного напряжения Оля стала переедать, она попросту заедала свою тревогу, которая постепенно подчинила Олю и стала управлять ее жизнью. Потихоньку прибавился вес. Это вызывало острое недовольство Миши, считавшего стройность для женщины единственно возможной формой. У Саши же, напротив, полнота вызывала положительные эмоции, так как он предпочитал женщин во всех смыслах мягких. Однако Миша был более настойчивым. Так Оля и попала к Юле.
Олино здоровье, несмотря на фитнес и правильную диету, пошатнулось. Пора было что-то решать. Но для Оли было мучительным не только попытаться решить вопрос, с кем остаться, но даже думать о том, что этот вопрос надо как-то решать.