— Мнится мне, святой Петр замерз. Глянь, как крутится, — шепчет он соседу.
— В глазах у тебя рябит. Дуй молитву во славу св. Антанаса, — рассердился сосед.
Меж тем чудодейственный вспоминает предупреждение настоятеля — «Погубить душу» — и свято приводит в порядок свой туалет. Воспаленные головы и глаза молящихся решают, что черт им только привиделся, а на самом деле его не было.
Но Крапилас дрожит от страха и строит планы, как избавиться от святого, который, по его мнению, от чрезмерного обжорства водкой все равно выдаст небесную тайну. А тут еще любопытные совсем уж близко теснятся.
Прихватил как-то настоятель чуть-чуть прояснившегося пономаря и напрямик:
— Полно, браток, — говорит он ему. — Больше святым не будешь.
— Могу и не быть, — соглашается слуга. — Старость, тяжело спокойно выстоять.
— Ладно, ладно. Мы так объявим: мол, разгневался святой из-за вашей, прихожане, скупости и воротился на небеса. Молитесь, не жалейте пожертвований для костела — может быть, смягчится его сердце, может, смилуется и вновь нам покажется...
Так и договорился слуга божий со святым чудотворцем.
Однако чудеса неудержимо развивались дальше. Однажды пономарь Жваке едва не на четвереньках ввалился в кооперативную закусочную. Тут он кинулся к официантке, назвал ее святой девой, показал, как единым духом можно полбутылку опрокинуть, а после этого ему стало казаться, что он и вправду обратился в святого, и, как таковой, отказался платить за выпивку.
— Деньги? — выкатил бельмы чудодейственный. — Деньги... Мы на небесах... такого не ведаем... А если хочешь... я тебя сшибу... в преисподнюю. Что, я дурак?
— Не шути, Жваке, — просила его официантка. — Ни святой ты, ни еще что... Я ведь тебя знаю.
— Что?! — разбушевался обиженный пономарь. — Я... не святой?.. Я — нет?.. А кто тогда в костеле за полотном, а?.. кто шевелится? Я спрашиваю — кто?.. Я шевелюсь. Не веришь?.. Нога вот у меня болит... совершенно здоровая нога и... Спроси настоятеля — он тебе... он мои деньги замотал... дьявол... Я же стою, а не он... а он: «Хватит тебе и этих, пьешь ты...» И буду пить, что он мне?.. Вишь, что придумал... шальной... Не верите, да? Нога... совершенно здоровая нога... а загипсована... За что, спрашиваю, я страдаю?..
И тут Жваке показалось, что никто не верит его словам, все только насмешничают. Помрачился у пономаря разум от такой обиды. Одним махом сдернул он со стола скатерть, сбросил с ноги в потолок разношенный ботинок и геройски залез на стул. Сидящие в закусочной вскоре увидели необыкновенную картину. Из-под скатерти, которой прикрылся Жваке, вылезла нога в гипсе, несколько раз шевельнулась, потом показался черный ус, заблестел глаз. Придерживая одной рукой сползающее покрывало, он другой послал официантке поцелуй, сопровождая его подмигиванием.
— Я вас прошу... — простонал он. — Пожалуйста, снимите... гипс... Болит... От бабы страдай... и тут... Да будьте же вы людьми... черти вы...
Посетители закусочной устремили взоры на гипсовую, с почерневшими пальцами ногу святого и мысленно гадали: почернели пальцы от грязного ботинка или от их, прихожан, поцелуев…
ДАВАЙ, ШУРУЙ!
МЕСТЬ
Однажды в домоуправление, где я работал бухгалтером, гордо вступил бывший управляющий домами Попергалис и, даже не поздоровавшись, солидно заявил новому управляющему Раштялису:
— Что-то печка стала дымить. Пришли мастеров!
Однако Раштялис с головой зарылся в бумагах и даже глаз не поднял на гостя. Не дождавшись ответа, Попергалис ушел.
На следующий день он снова вырос в дверях — этакой неуклюжей раскорякой с бычьим загривком, взъерошенными короткими усами и задранным кверху носом.
— Я вчера сказал: печка дымит, трубу надо вычистить, — несколько раздраженно сказал он.
Но Раштялис не спешил — ответил лишь после того, как клиент повторил просьбу.
— А вы, гражданин, мне кажется, сюда без очереди ворвались! Встаньте в очередь, я принимаю только в порядке очереди.
Попергалис попытался было что-то доказывать, но управляющий домами был неумолим. Когда посетитель снова показался в комнате уже «в порядке очереди», Раштялис внезапно глянул на часы.