— Что, уже купил? — только и спросила она.
Уодегинис почувствовал будто его мешком огрели. Как же так, неужто даже женщины, которым мужчины при любой оказии комплименты отваливают, пресытились этим лакомством? Нет, тут что-то непонятное... Но что, где зарыта собака?
И только на третий день, после долгих раздумий, Уодегинис случайно откопал эту собаку: да ведь они сами хотят задобрить заведующего, подъехать к нему — вот почему такими сделались! Ах беспозвоночные, слизняки несчастные!
И потрясенный до глубины души, разъяренный, Уодегинис не почувствовал, как в одиночестве прокричал:
— Мыла себе купите! Мыла! Куда лезете без мыла?!
РОЖДЕНИЕ ИДОЛА
Случилось так, что, вовсе не болея, скоропостижно скончался заместитель заведующего нашего учреждения.
После торжественных похорон работники стеснительно, будто бы с огорчением устремили взоры на пустое кресло заместителя, на потертую и блестящую мягкую его обивку, которая слегка уже покрылась пылью. С особенным интересом поглядывали на кресло писарь Двилинкас и его помощник Трилинкас.
Совершенно неожиданно в опустевшее кресло руководство посадило ничем не примечательного, но весьма послушного и усидчивого работника Пятраса Пелюкаса.
— Назначили разиню, — решили первыми Стачёкас и Плачёкас.
А другие, только что сами претендовавшие в заместители, пошли поздравлять Пелюкаса «с повышением по службе».
Пелюкас в смущении расхаживал вокруг своего начальнического кресла, все еще не решаясь сесть, то краснея, то бледнея. Он роздал поздравляющим все сигареты и, кажется, на радостях отдал бы невесть что, только видимо, пока еще не придумал, как выказать добросердечие.
— Спасибо, ребята. Что уж я... Недостоин. Есть способнее меня, — будто провинившись, оправдывался он.
А сослуживцы подбадривали:
— Не боги горшки лепят, товарищ Пелюкас. Купи вместительную папку, заведи звонок и руководи себе на здоровье.
— Что вы, ребята... Для чего тут звонок... — оборонялся Пятрас.
Он вовсе и не заметил, как Двилинкас в это торжественное мгновение успел уже дважды поднести ему огонь к сигарете, а Трилинкас с тылу весьма пластично приноравливал кресло под зад Пятраса. В это время другие внезапно раскрыли и успели превознести организаторские способности Пелюкаса, энергию, светлый ум, принципиальность и чуткость к товарищам.
Пелюкас слушал, довольный посмеивался и сам не верил в такое множество своих талантов и добродетелей.
Звонка он покуда не завел, однако старый портфель заменил изящной папкой и завязал на макушке болтающиеся наушники шапки. Двилинкас и Трилинкас докучливо предлагали принарядиться и обзавестись галстуком, но в этом вопросе Пелюкас остался принципиален до конца: дескать, эта тряпка давит горло, а кроме того, он, Пятрас, не манекен.
А события развивались своим чередом. Люди говорят, что когда дьявол возьмется шутить — ожидай всякого. Так случилось и на этот раз: заведующий отбыл на учебу, а на его место автоматически сел Пелюкас.
— Снова мертвеца откопали! — молвили Стачёкас с Плачёкасом, а другие сотрудники пошли поздравлять нового начальника.
Двилинкас с Трилинкасом снова были тут как тут и учили Пелюкаса служебной азбуке:
— Вам теперь пешком ходить не подобает, разъезжайте на служебной машине. А коли пешком пойдете, сохрани господь, не спешите, — долбил Двилинкас.
Пелюкас, разумеется, улыбался, хотя сдержанно и с интересом.
— А почему же не спешить?
— Вредит авторитетности. Выходите на полчаса раньше, но не спешите.
Трилинкас брал еще глубже:
— И секретаршу в приемной посадите, иначе клиенты изведут. Дома есть телефон? Нет? Обязательно поставьте.
— А зачем он мне? Кто мне будет звонить...
— Надо. Начальнику надо. Как говорится, для связи с массами.
Пригласили сотрудники Пелюкаса на обед, а Двилинкас с Трилинкасом даже подарок купили. Уселись, пьют и закусывают, но чувствуют, что от заведующего будто каким-то официальным холодком веет, и называть начальника по имени будто и неловко. Стесняются друзья и все на «вы», «товарищ заведующий» норовят.
Скромничает заведующий:
— Что вы, ребята... Называйте Пятрасом. По-дружески.
Однако подчиненные видят — нравится Пелюкасу такой почет, поднимает его настроение.
Через некоторое время состоялось в учреждении собрание.
Приходят сотрудники, смотрят — а вот и Пелюкас за столом президиума. И галстук повязал, и волосы подстриг, как модник мальчишка. «Эге, — думают они, — не такой уж он тряпка, каким казался! А какую речь закатил!»