— О, да здесь совсем шикарно! — отозвался он о ресторане. — Только девок нет. Мне бы, как вдовцу, еще какую-нибудь гимназисточку... И‑эх!
— Этого, дорогой дядя, мы не в состоянии... — оборонялись племянники.
— А всяким там секретаршам, машинисткам не можете приказать? Своим подчиненным?.. Обязаны вас слушаться!
Конторщики вспомнили, что они теперь не рядовые, а начальники, и это было самое огорчительное. К счастью, за пьянкой дядина страсть приостыла. В его голове созревал уже новый план: почему бы, к примеру, не слетать с богатыми родственниками на денек в Москву?
— Хочу перед смертью столицу столиц повидать... — вздохнул дядя. — Слетаем, а? В субботу туда, а в воскресенье — обратно! Один-то побаиваюсь — заблужусь, а с вами — не страшно. Я уж вам за это не знаю что... Сердце отдам! Вы-то, наверное, частенько туда по делам ездите, столицу как свои пять пальцев знаете. Ну, как? Знаю, вы не откажете...
Скатикас еще колебался, а Варёкас решился: упал в прорубь, не жалей, что шуба намокнет. Можно, черт возьми, еще аккордеон Скатикаса продать или в ломбард заложить!
— А он, гадюка, после этого в Америку захочет! — свирепел Скатикас.
— Не бойся, отпуск закончится — уедет... Думаю, у нас в долгу не останется. Какой дом отгрохал, всего полно! — утешал Варёкас.
— Чтоб его черти быстрей отсюда унесли! Ты на его дом рот не разевай — на девок растратит!.. И надо было нам с ним связываться! И все ты: пиа-ни-но! Играй теперь!
— Ну, ну, заместитель начальника, посмотрим, что ты теперь жрать будешь! Может, фазанов? Тысячи загребаешь, тебе это раз плюнуть!..
Всю дорогу грызли один другого мелкие конторщики, то бишь заведующий отделом и заместитель начальника, но в Москву все же полетели. Что с того, что никогда там не бывали, прогуляли аккордеон и в долг еще влезли. Главное фасон! Фасон был выдержан до конца, дядя ни разу не вымолвил «Э!» Уезжая, он даже растрогался, расцеловал своих племянников и подарки не забыл вручить — каждому по лавровому листочку и пакетику перца на приправу к супу... Берите, мол, не возгордитесь, дядю не обижайте — это все со склада, ничего не стоит... Жаль было одного: родственникам тот суп варить было не из чего...
А говорят, что у нас богатеев нет! Есть, сами убедились!
ДОНЖУАН
Всевозможных размеров и оттенков животы, ляжки, зады, мощные и увядшие груди усеяли берега реки Нерис. Попадаются совсем еще белые как кость, но уже есть и розовые, и даже порядком на солнце подрумяненные и подгорелые. Одни пьют, другие уже пьяны, третьи похмеляются, четвертые спят и жарятся прямо в одежде — они пришли сюда уже усталыми. Под каждым деревцем и кустиком — одеяло или подстеленные брюки, а над ними гористый рельеф тел. Рядом — сумки с консервами, бутербродами, бутылками с молоком и водкой и прочими витаминами. Наисмелейшие, более закаленные в сфере пригородного отдыха, растягиваются даже поперек тропинок, в воде, на камнях.
Все они обложили реку, хотя большинство целый день купается на берегу — другой даже ног не замочит, только потом обливается и едет вечером домой довольный. Он знает, что пропотеть полезно, и этого уже достаточно для укрепления здоровья. Такого, пропотевшего, и смерть не берет.
Однако наиболее интересны те, что лежат на камнях и тропинках, которых коллеги осторожно обходят или просто переступают через них, а близорукие об них спотыкаются. Опытному ловцу ни компаса, ни ориентиров не надо — он знает, где рыбачить: лучше всего клюет на тропинках и камнях. Он не лезет в интимные кусты, где орехи уже завязались или завязываются.
А наш герой, страстно страдающий по девкам, слюнтяй Фирцикас Виштаутас, в выборе объектов совершенно не разборчив. Кидается на кого попало, как та мопассановская свинья Морен. Дело в том, что еще в школе уроки по психологии он просимулировал и к душевным запросам остался глух. Не ожидал, что эта наука пригодится в любви, облегчит долю донжуана.
Вот страдающий по девкам Фирцикас лежит на берегу, нежит жидкую бороденку и подстерегает добычу. Глаз его искушает собравшаяся под кустом кучка дочерей Евы. У одной из них особенно поэтическая ляжка, грудь другой — прямо-таки целый Декамерон. Виштаутас берет в руки приманку — колоду карт — и храбро пускается в бой. «Возьмем этот трофей!» — нацеливается он на лирику.
— Девчушки, может, в картишки перебросимся? — над девушками нависает черная бородка.
Но девицы щетиной не восхищаются, не тают и в обморок не падают — они читают конспекты лекций, по-видимому, готовятся к экзаменам. Лишь одна, наиболее намагниченная солнцем, приваживает бородку. По ее примеру берут карту и другие.