Отец покрутил бумажонку, почитал с одного конца, с другого и съежился: ну как есть ничего не понимает, наверно, весьма гениально. Не желая показаться невеждой, он попытался дать стрекача из мира эрудитов, но этот маневр ему не удался. Нейлонас начал истерически кричать. Спасать положение кинулась мама: подсунула поэту альбом с голыми танцовщицами из кабаре, налила в бутылочку венгерского коньяку, наспех надела соску, однако сын грубо оттолкнул напиток:
— Молокососом меня считаешь? Где коктейль? Подай соломку!
Этот поэтический конфликт, возможно, так и остался бы событием только семейного значения, однако Нейлонас свое произведение издал отдельной книжкой. А одна редакция опубликовала дискуссионную рецензию на нее и призвала широкие читательские массы высказаться.
Сперва отозвались «узкие массы» — два квалифицированных критика, кандидаты наук самотолкания Араратас Слога и Везувиюс Чяудулис. Оба созрели на школьной скамье, были хорошо откормлены, прекрасно познали жизнь по учебникам, поэтому с легкостью анализировали творчество своего ровесника.
Араратас Слога с восхищением писал о поэзии Нейлонаса Жвирблиса: «Смелый самоанализ, органически перерастающий в страстные сношения с анализом действительности, условная поэтика переходов этого анализа, полная драматических коллизий, волевых порывов, боевых интонаций, художественных контактов, специфических концепций, импульсивного мироощущения, синтеза личных основ, сферы типизации, монолитности, стилистических контрастов, диалектики ситуаций, перипетий аспектов, стихийных сдвигов, интерпретаций осмысленных координат...»
Араратаса Слогу по существу дополнил Везувиюс Чяудулис:
«Поэт давно перерос себя и ощутил в себе драматическое соотношение с самим собой. В свете новаторской эпохальной поэзии Нейлонаса Жвирблиса бледнеет творчество самых выдающихся наших поэтов. Их поэзия — как поэзия Донелайтиса и Монтвилы — чересчур прямолинейна, окостенела, это лишь однодневное стихотворное средство агитации... Сложное поэтическое мышление, тенденции мировой поэзии — вот что стремительным потоком изливается в поэме Жвирблиса...»
А Нейлонасу любое творчество давно уже надоело. Довольный, он читал критику, растил бородку и всячески совершенствовал прическу — пробовал зачесать волосы то на лоб, то на шею, даже косы пытался заплести.
Дискуссия об «Экстазе» продолжала кипеть и бурлить. Слога и Чяудулис отбивали теперь атаки оппонентов и так вошли в азарт, что забыли портных, преферанс, даже заграничное радио больше не слушали, а все прочие культурные развлечения и вовсе забросили.
Особенно потряс критиков один дерзкий голос читателя — он откровенно хулил всю эту столь полезную дискуссию. «Нашли о чем спорить — из-за выеденного яйца. Юнец под себя гадит, а они мозги ищут там, где их нет. Мещане».
— Что?! — едва ли не в один голос закричали Везувиюс и Араратас. — Мы — мещане?! Мы можем с фактами в руках доказать, насколько вульгарным является это безаппеляционное утверждение. Этот, с позволения сказать, критик между прочим пишет: «...ищет мозги там...» А где? — разрешите спросить?
Вскоре в печати вновь остро схлестнулись два мнения. Один участник дискуссии утверждал, что Слога и Чяудулис типичные буржуазные мещане, а другой весомо ему парировал: откуда, мол, взялись буржуазные мещане, коли у нас достаточно своих, советских!
А Нейлонас только гордо улыбался и продолжал холить бородку и всяческие другие поэтические причиндалы.
Увы, весь этот приятный творческий покой нарушил дедушка поэта.
Однажды он листал комплект дорогих сердцу старинных журналов, и вдруг видит — одна страница с изображением весьма им чтимого деятеля из бывших, еще со времен первой мировой войны, варварски обезображена жиром и чернилами! Это и был тот самый лист, на другой стороне которого Нейлонас нашел гениальную поэму «Интеллектуальный экстаз».
И дедушка Жвирблис, в общем-то нерешительный человек, стал уверенно распоясывать ремень. Увидев это, поэт закричал: «Мама!» и вполне аргументированно завизжал:
— Бить непедагогично!
— Но зато полезно. Снимай штаны, — приказал дед.
А Слоге и Чяудулису штанов никто не спустил. Говорят, они свои авторучки заложили до другой, новой литературной моды…
КОНКРЕТНАЯ АБСТРАКЦИЯ
Он узнал их сразу — время от времени их фото и дружеские шаржи появлялись в печати.
Это был юный бородач художник Шмикялис, еще более юный верзила прозаик Виштялис и совсем юная рыжеволосая девица — поэтесса Пучюте. Не знал он только, что молодые представители Парнаса частенько ныряют в сей укромный и теплый уголок и своими проницательными и острыми взорами наблюдают отсюда за бурливой жизнью кафе, что здесь рождается множество гениальных мыслей, вспыхивают горячие дебаты об искусстве.