Надо полагать, что воспитанные нашими красными и лесными канарейками, чижами, коноплянками, рождённые у нас канареечки вполне могут обжиться в Земле Неведомой и стать у нас туземцами.
— Правильно! — гаркнул Колк. — А чтобы они не потеряли своего искусства, не разучились бы петь, как их пленные родичи, мы будем летом вывешивать в лесу клетки с лучшими певцами-кенарами: пускай у них учатся, наматывают себе на ус! Певчие птицы ведь здорово переимчивы. Может, у нас и чижики начнут петь по-канареечному! Вот будет лесной хор в Земле Неведомой!
— Товарищи! — напомнила всем Ми. — Ведь сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать годовщину открытия нашего Клуба. Чай подан, — пожалуйте за стол! Председательствовать за столом и сказать речь или хоть речишку попросим Президента нашего Клуба.
— Друзья! — сказал Таль-Тин, когда все заняли места. — Как радостно слышать, что наши колумбы открыли свою Америку, полную чудес в настоящем, прошлом и будущем! В настоящем вы открыли в ней такие маленькие неожиданности, как американского жителя ондатру, морских побережий странника камнешарку, медоносное дерево аллейну. В прошлом — преисподнюю нору озера Прорвы, едва не стоившую жизни четверым из нас. В будущем — новую прекрасную певицу нашей Родины — переселенку с далёких Канарских островов.
На будущем нашем позвольте мне остановиться.
Вот затеяли вы акклиматизировать в Земле Неведомой канарейку. Дело хорошее — мечта! Только будьте внимательны, наблюдайте, размышляйте, не ныряйте со всех ног головой в воду. Помните, что обнаружилось на прошлом нашем собрании — на суде-маскараде. Сам себя губит тот, кто ничего не знает и никого не любит. Самое простое дело — разрушать, убивать. Ни любви для этого, ни знаний не требуется. В кромешной тьме незнания таится ненависть, таятся страхи, сама смерть таится. Каким страшным казался лес нашим предкам! «Лес — бес! Жить в лесу — видеть смерть на носу». И населяли наши предки и лес, и воды, и небо таинственными духами, жестокими богами и старались откупиться от них, приносили им жертвы, человеческие жертвы… И, чтобы избавиться от тёмного страха, рушили лес. И губили себя: наступала пустыня.
Строить, созидать прекрасное гораздо труднее. «Прекрасное — трудно», — сказал мудрец древности. Лес прекрасен. Беречь его надо и, если перестраивать в нем жизнь, перестраивать с любовью и глубоким знанием дела.
Вот вы хотите дать нашему лесу небывалую прекрасную певичку. Возможно, вам это и удастся, — удастся включить ещё один голос в хорошо слаженный лесной хор, подложить лишнюю карту в постройку карточного домика. Возможно, говорю. Но тут требуется точнейший расчёт и горячее внимание любящих сердец.
Не так-то просто обстоит дело: дескать, дать нашим птицам высидеть канарейчат из яичек, — а там они выкормят птенчиков и научат их всему, что требуется для благополучной жизни в наших краях. Тут возникает много тревожных вопросов. Да, Промптов доказал, что в клетках молодые канарейки могут, так сказать, вернуться к первобытному состоянию: научиться добывать себе клювом зёрнышки из шелухи, вить гнёзда. Неизвестно, однако, — сумеют ли они сами находить себе подходящую еду в нашем северном лесу, в не ведомой не только нам, но и им земле?
Неизвестно, оденутся ли у нас молодые канарейки осенью достаточно тепло, чтобы перенести нашу суровую зиму, или разовьётся ли у них с достаточной силой перелётный инстинкт, чтобы совершить длинное путешествие на зимовки. Ведь в тропиках, на старой родине всего их рода, вечное лето.
Неизвестно, достаточно ли быстро вернётся к рождённым в наших краях канарейкам инстинкт защиты от многочисленных врагов, или при виде ястреба они будут только приседать на ножках, как это делают на жёрдочках в клетке при виде опасности.
И — поскольку опыт будет производиться под открытым небом, на воле, — очень трудно будет учесть его результаты; неизвестно, что станет с каждым из маленьких переселенцев. Поэтому было бы лучше начать проделывать этот опыт акклиматизации в лабораторных всё же, хотя и больших, масштабах: экспериментировать со многими молодыми канарейками в каком-нибудь саду-вольере, целиком забранном сеткой. Кто знает, может быть, одичалых уже молодых канареек придётся первое время подкармливать около человеческого жилья.
Ещё надо иметь в виду, что необычайно длинная, так восхищающая вас песнь кенара — продукт человеческого воспитания, продукт культуры. Есть такой анекдот: американского миллиардера привёл в восхищение газон в саду какой-то английской виллы — невиданно ровный и густой. Богач вызвал садовника и спросил его, — как ему вырастить у себя в Америке такой же газон?