Мы по лестнице на балкон. А куда нам деваться?
20
Монстр протиснулся в цех. Прополз над пламенем, обжегся в сотый раз за сегодня, но соблазн покончить с нами оказался слишком велик.
Мы — на балконе. Очень высоко. Дотянется?
Нет! Попробовал — но фигушки. Подскочил, хватанул воздух, однако земное притяжение беспощадно отправило его обратно задницей о цемент. Рожденный ползать прыгает так себе.
Но зверь если и расстроился, то виду не подал. Лег недалеко от лестницы, закрыл глаза и замер, будто заснул. Караулит нас?
— Надо посмотреть, можно ли где-то спуститься, — сказал Артем.
Выяснилось, что нет. Другие лестницы отсутствовали. Цех больше первого, мы прошли его по балкону целиком, до самых дверей, через которые сюда попали, но что толку. В темноте виднелись еще двое ворот, больших, даже огромных, наверное, сквозь них когда-то вывозили собранное на заводе, но они были на замках, здоровых как тот, который нам удалось сжечь. Теперь у нас нет спичек, поэтому с ними не справиться.
Мы вернулись обратно. Положение опять стало безнадежным. Из первого безнадежного выкрутились, но что делать со вторым? Без еды и питья долго не протянем. Решили проверить, чутко ли спит чудовище. Сняли скафандры, от них сейчас никакой пользы, и Артем начал осторожно, на носочках, спускаться по лестнице, но не успел он дойти даже по середины, как чудовище открыло глаза и зарычало. Просыпается от малейшего шороха, прямо как я. Ну хоть мозгов у монстра не хватило притвориться, что не слышит шагов.
— А если д-добраться до космолета? — неожиданно спросил Глеб.
— Чем он нам поможет? — ответил Артем. — Да и как мы в него попадем? Вход высоко и точно заперт.
— Его можно открыть, — сказал Глеб, — там открывашка с д-двух сторон, на случай, если экипаж плохо себя почувствовал и сам не выходит. И трап на колесиках рядом. П-подкатить, и все. Вдруг в самолете окажется что-нибудь нужное.
— Замечательный план, — хмыкнул Артем. — Осталось только договориться с монстром, чтоб он не нападал, пока мы тащим лестницу.
— Нет, я думаю, надо отвлечь его. Б-бросить в него остатки порошка, а потом кто-то побежит в глубь цеха, монстр — за ним, а другие приволокут трап.
— Он догонит, — сказал Артем. — Но делать нечего. Значит, так. Кидаем, я бегу в цех, а вы тащите лестницу и залазите внутрь.
— Я от-твлеку.
— Я быстрее бегаю! — отрезал Артем. Здесь он точно прав.
— И я тоже неплохо, — сказал я. Как было не сказать?!
— Х-хорошо я бегаю.
— Нет, — отчеканил Артем. — Давай так — когда шахматы, то решаешь ты, а когда риск, то я. Идет?
— Идет, — согласился Глеб, — но н-не сегодня.
— Почему? — спросил Артем.
Глеб долго молчал.
— Я рискую меньшим, чем вы. Что меня ждет в жизни? Семьи не будет. Много чего у меня не будет из того, что должно быть. Мне плохо с людьми. Со всеми, к-кроме вас. Но вы — это другое. Я знаю, о чем говорю. Я странный, но не глупый. Нельзя считать всех странных глупыми.
— Побегу я — и точка, — сказал Артем после паузы. — Что бы ты не говорил.
— Тогда я расскажу вот что, — вздохнул Глеб.
21
— Перед тем, как мы п-поехали в лагерь… за день до этого… мама ушла дежурить. Ночью я проснулся, но не совсем. Ну, как я просыпаюсь по ночам, когда нет мамы… Проснулся и вышел на улицу.
А там ко мне подлетел игрушечный д-дирижабль. К нему был подвешен динамик, и оттуда раздался чей-то голос. Глеб, звал он меня. Глеб. Я подумал, что мне это снится, а потом понял, что нет, испугался и решил п-проснуться. Быстро просыпаться у меня не получается, и голос знал об этом. Он сказал, что я могу остаться во сне. Потом он ск-казал, что около динамика есть маленькая коробочка, и мне надо ее открыть. Я послушался и открыл. Там был маленький камешек, похожий на к-кусочек того, которого мы нашли в лаборатории. Голос сказал, чтобы я взял его в руку… я снова п-послушался. Камень будто ударил меня током…
И я сразу успокоился. Мне стало хорошо… Так, как никогда не было. Я перестал б-бояться. Я понял, что смогу даже не во сне подойти к любому человеку и поговорить с ним. Я спросил у дирижабля — к-как это? Голос ответил, что камень — неземной, и у него много странных свойств, к-которые еще предстоит узнать, хотя ученые не хотят этим заниматься, и чт-то он влияет на других людей гораздо сильнее, чем на меня, а на меня подействовал т-только потому, что сейчас я сплю и не сплю одновременно. И еще г-голос сказал, что я буду чувствовать себя так недолго, но он м-может вылечить меня полностью, если я помогу ему. Потом д-добавил, что долго следил за мной, изучал меня, и выяснил, что я подхожу для его поручения.
Голос приказал мне идти вслед за дирижаблем. Я согласился. Д-дирижабль привел меня на пустырь… тот самый… а п-потом я спустился в подвал… там была свалка и страшный робот… робот не напал, потому что п-подчинялся высокому человеку в белой маске, который и говорил со мной через динамик. Мне этот человек показался знакомым, но я не понял, к-кто это. Маска изменяла голос. Но это т-точно был не историк Павел Федорович, тот маленький.
Человек сказал, что к-камень может навсегда сделать меня таким, как сейчас.
А еще сказал, что к-когда я поеду в пионерский лагерь, мне надо будет сходить на старую военную базу и утащить из лаборатории камень… такой же, как этот, до которого я дотронулся, потому что этот уже п-почти выдохся.
Военные ушли с базы, когда там начала твориться какая-то жуть. Человек в маске со своим, как он сказал, сумасшедшим коллегой, п-пытался достать камень, но ничего не вышло. Подземелье будто ожило и набросилось на них. Робот, которого они взяли с собой, забрался д-дальше, но попал в какой-то движущийся механизм, или что-то откусило ему половину тела.
П-потом стало известно, что деревенские мальчишки лазили в подземелье, пусть и не очень далеко, и с ними н-ничего не случилось. Значит, д-детей оно обнаруживает не сразу. А лаборатория п-почти рядом от входа. На всякий случай, добавил он, можно сделать бомбы-вспышки, потому что яркого света подземные обитатели не любят.
Камень я буду д-должен отдать ему. Со мной и моими друзьями-любителями космоса он ничего не сделает, но другим людям его д-давать нельзя. Тут человек засмеялся и добавил "пока нельзя". Затем он с-сам найдет меня сам или передаст записку, в которой будет сказано, куда п-положить камень.
И… он д-добавил, что если я скажу друзьям о нашем разговоре, то они не поверят в эту затею. Не поверят, что к-камень принесет пользу мне и всему миру. А втайне от них получить камень н-не выйдет. Но им, сказал ч-человек, все равно скоро надоест со мной общаться, потому что от меня много п-проблем.
Я вернулся домой и уснул, а когда проснулся, все было по-прежнему. По-прежнему хотелось н-никого не видеть и обходить людей стороной. И я стал д-думать, не приснилось ли мне все, поэтому повел вас в подвал. Г-глянуть издалека и уйти, хотя получилось иначе.
А потом… я испугался, что тот человек хочет ч-чего-то плохого. У меня было два пути… оставить все, как прежде, или п-попробовать… Мне очень хотелось измениться, поэтому я вас и обманывал. Я думал идти на базу один… жаль, это б-было невозможно. Но к-когда мы вернулись из лагеря, я решил, что всем угрожает опасность… что так нельзя, даже если камень меня вылечит… Но рассказать вам о том, что случилось, я не смог.
О з-заводе я не знал. И о секретном проходе. Н-не знал, кто этот человек в маске. Много чего не знал. И сейчас многое не п-понимаю. Простите меня.
22
Глеб опять надолго замолчал.
— Я до конца не верил ч-человеку в маске. Не верил, что у меня будет д-другая жизнь. Я хотел играть с футболистами, п-потому что мы не могли выиграть. Потому что безнадежно. Я учился не сдаваться, когда надеяться не на что.
Глеб проверил шнурки, встал и затянул потуже ремень.
— Г-готовы?
Мы ничего не ответили. Совсем ничего.
— К-кидайте, и я побегу. Прощайте.
23
Зверь очнулся, когда мы спустились на половину лестницы. Как он мог услышать, не знаю. Муха летит громче, чем мы ставим ноги. Телепатическая зона вокруг него? Хотя какая разница сейчас.