А я чувствую себя виноватым перед всеми.
Если с такой скоростью пойдет и на саундчеке – концерт не начнется никогда.
На лестнице у сцены барышень будто подменили. Расчехлялись за пять минут. Воткнулись за три минуты. Тонкая Мия, в девчачьем глухом платье, елозит грифом по микрофонной стойке – этому душераздирающему нойзу позавидовал бы Стефен О'Малли.
– Монитор хрипит, – жалуется. – Но по громкости – можно еще поднять.
Из чего только сделаны девочки – не дай бог показаться рохлями на саундчеке: это мужикам простят, но чем они хуже мужиков. Поэтому организация – солдатская. Укладываются минута в минуту. Судя по чеку – роскошный будет концерт.
– Спасибо за барабаны, я знаю, что их трудно найти, – техничная, как иглоукалыватель, барабанщица Эмма спускается со сцены и с размаху ударяется головой о притолоку. Когда же мы ее переделаем! – Если честно, я на других установках просто не умею. Пробовала пару раз – совсем не то получается.
Ну какой парень с обложки в этом признается? И на притолоку не пожалуется?
Роскошный будет концерт.
Приходит менеджер Катя, спрашивает, можно ли отпустить половину официантов – продано сто с чем-то билетов, кот наплакал. В три раза меньше, чем на «Хуй Забей». И все известные журналисты в списке – еще максимум десять человек.
– Кому здесь нужен журнал Wire, – чешу в затылке.
– Какой журнал? – безучастно спрашивает Катя. Официантов – по домам.
***Пятый терминал стокгольмского аэропорта Арланда – нескладная гримаса скандинавской авиационной политики. По причине нечеловеческой кооперации все мало-мальски серьезные дальнобойные рейсы летают из Копенгагена. Шведы и норвежцы пересаживаются там. Странное дело – столица, из которой не улететь в Дели, Пекин или Токио.
Еще более странно на этом фоне, что аэропорт в Стокгольме – без пяти минут JFK: большое, бестолковое нагромождение терминалов, вполне столичное по размаху и беспомощное по реализации, – аэропорт по сути пригородный, внутриевропейский. Зачем они себе такое построили? Комплекс маленькой страны? Их все же девять миллионов, не так и мало. Пока доберешься по пустынным коридорам до одинокого московского рейса в пустом терминале – пора и на посадку.
Шведский приятель, часто летающий в Москву, как-то сообщил со смешком, что гейт, с которого отправляется московский рейс, можно вычислить по местонахождению Доктора Албана. Как увидишь в аэропорту – иди за ним. Доктор Албан-де все время в Москву летает. Куда же ему еще летать на заработки? Доктора Албана не вижу – зато вижу перед собой бритый череп и копну светлых кудрей. Привет, Александр. Привет, Мартин. Летим с вами вместе в Москву.
Затея с Bodies Without Organs, очередным детищем непобедимого Александра Барда, – очень наша история. Сладкий попе Army of Lovers, достояние новоарбатских казино девяностых, должен принадлежать народу. Мы же, к счастью, не рок-клуб. В нашем сумасшедшем интерьере, с лилиями на стенах и в вазах, с пожарными кранами в оправе из страз, с драным золоченым диваном, навсегда одолженным из мебельного цеха Театра Гоголя, – Александр Бард должен чувствовать себя как дома.
У Барда в руках лэптоп. В лэптопе расписание.
– В 9.30 завтра у нас «Европа Плюс» – сингл на втором месте, это хорошо; в 11.00 и 12.00 встречи; саундчек, ты писал, в 15.00, так? Мартин, предлагаю сделать прессу с 13.30 до 14.30. Поскольку Марина прилетит из Копенгагена в 15.20, мы делаем прессу без нее.
Бардова борода шевелится вслед за его быстрыми губами – отчего кажется, что в ней кто-то живет.
– А! – односложно кивает Мартин. «А» – по-шведски значит «ага».
Зачем Барду компьютер – не понимаю. Он наизусть помнит расписание своих и чужих рейсов, расстояние от «Мариотта» до Останкино, не говоря о положении собственных синглов в русских или украинских чартах восемь лет назад. Его голова устроена лучше любого компьютера. Это первый швед в моей практике, отвечающий на письмо минута в минуту (шведы – народ неторопливый), и первый, кого цитирует на своей лекции про судьбы промоушна Олег Нестеров. В случае отсутствия новостей о творчестве Александра Барда в шведских газетах внезапно появляются сообщения об авиакатастрофе, которая чуть было не случилась и в которую чуть было не попал Александр Бард.
Бард – высокоточная машина, гениальный технолог, нанимающий на работу секс-бомб, коверных, натуральных красавцев гей-наружности и прощающийся с ними, как только ресурс очередного проекта оказывается выработан.
Мне кажется, Bodies Without Organs – слишком сложное название. Для уха слушателя «Европы Плюс» уж точно.