Красавица Лена не фейсконтролыцик. Красавица Лена – ночной санитар леса. Тормозит сограждан, если уверена: девочки встанут кружком, поставят сумочки в центр, а мальчики станут присвистывать и кричать: «Опа-опа-опа-па!» Тормозит, если видит разворачивающиеся веером пальцы: «Да ты знаешь, кто я?» – в обязательном порядке, по моей скромной просьбе, без деления на надравшихся милиционеров в штатском и примелькавшихся клубных деятелей.
И ничего более. Мы два раза сходили в соседний пивбар «Кружка». Дефилировали медленно между столиков, облюбованных студентами технологического колледжа, щебетали о природе о погоде, вертели головой по сторонам. Лена – отличница на своем юрфаке – успокаивающе сказала: «Я все поняла! Такого не будет». Поняла действительно. Перевоспитание технологического колледжа даже нам, демократам, не под силу: пока будем перевоспитывать, распугаем привычные МГУ и МГИМО. Мы не республика ШКИД.
Лена – талант, у нас после Светочки и Анечки другие на входе и не работали. Юный ветеран, провела на представительском барном стуле год.
И что получилось? Технологический колледж Лену медленно, но верно побеждает.
– Проходим, молодые люди.
– На шаг назад отходим!
– Сдачу готовьте: в кассе сдачи нет!
– Григорий, а не могли бы вы подойти к Оксаночке и сказать ей?…
Почему года оказывается достаточно, чтобы превратить обаятельную девочку в вахтенного, а двух девочек – в клубок целующихся змей?
***– Слушай, поднимись наверх: она закрыла лицо руками и убежала со сцены – что-то не так.
Если посреди концерта в трубке можно расслышать звукорежиссера, значит, точно что-то не так: в зале тишина. Клавишник Эдди, добавляет звукореж, сказал в микрофон, что группа скоро вернется. С чего бы молчун Эдди слово взял?
Только бы она убежала переодеваться. Или разозлилась на нахального фотографа – вывели бы на раз. Или звуковой сигнал со сцены потерялся – неприятно, но восполнимо. В зале семьсот человек, все билеты проданы бог знает когда и бог знает за какие деньги, список обиженных звонивших друзей и знакомых мог бы стать гостевым, но гостевого списка нет и не будет, все билеты проданы. Ее концерт стоит слишком дорого.
А она лежит на полу в гримерке, застеленной в честь ее приезда ковром. И я не вижу, как она там лежит.
– Она не может продолжать, – качает головой менеджер Грэхэм. Он мрачнее ночи.
Не надо прикрывать от меня дверь в гримерку, нет у меня привычки ломиться, куда не приглашали.
– Зал- будет ждать столько, сколько понадобится. Если нужно, мы немедленно вызовем врача. Что случилось?
– Похоже, у нее разбита надбровная кость.
– Как?
– Ударилась головой о стул.
– О господи! (Как можно удариться головой о стул?)
– Врача, пожалуйста, вызывайте срочно. Залу ждать нечего.
– Анечка, 03, пожалуйста, только не с мобильного, так не дозвонишься, с городского! У нас травма головы. (Как можно удариться головой о стул?!) Извините, как можно удариться головой о стул?
– Она в следующей песне сидит на стуле, – мрачно басит Грэхэм. – Техник его поставил.
– Притуши свет на сцене, – прошу по телефону световика.
– Группу от сцены в гримерку сопроводите, им то же самое скажите: ждать нечего! – менеджер Грэхэм по-прежнему прикрывает гримерку дверью.
– Знаешь что, давай мы подождем врача. Выйдем с тобой на сцену и объясним, что произошло, – пальцы не попадают в кнопки. – Сергей! Дай фоновую музыку, пожалуйста, тянем время. Ничего не понятно пока. Нет, я ее не видел. Похоже, плохо. Секунду, у меня вторая линия. Да, Игорь! Форс-мажор, похоже на отмену. Травма головы. О стул ударилась. Я за ней, что ли, со стулом бегал, откуда я знаю? Ее же техник к следующему номеру стул поставил. Лежит на полу, с ней девушка-ассистент. Нет, внутрь не заходил. Я застал начало концерта полчаса назад, отлучился на вход. Да, полчаса где-то отыграла. Если бы полконцерта, у меня сет-лист перед глазами, у нее еще час впереди, все хиты остались. Если ты не против, мы время потянем, чтобы сообщить залу уже после приезда скорой.
– Сюда, пожалуйста, – Анечка умудрилась вызвонить скорую в спринтерские сроки, не прошло и десяти минут.
– И вот я тебе, Марина, говорю, для похудания моя свекровь этот чай пила-пила, и хоть бы на чуточку для похудания этот чай ей, а так-то что, Марин… – Женщины в синей униформе топают по лестнице в гримерку; их вели через кухню, через зал не пробиться, и там свистят, продолжения требуют, неспокойно в зале. – Где больная?