– Господя! – причитает старушка.
Ловлю взгляд Грэхэма: он хотел сказать то же самое.
Обещаю консулу перезвонить. Две минуты, пять, десять: «Ожидайте», – повторяет женщина-робот в приемном покое. «Господя!» – тихо скрипит старушка.
У врача лицо Бориса Карлова. Наклоняется над Ройшн, и это лицо быстро приводит ее в сознание: от неожиданности Ройшн садится на каталке.
– Сошьем, но за результат не поручусь. У вас есть еще несколько часов, пока рана не стянется. Хотите – отвезите в Американский центр, все иностранцы от нас туда уезжают.
И переключается на старушку.
Вызываю машину из Американского центра и свободной рукой подписываю отказ от госпитализации, расписываюсь: «Roisin Murphy» – и пытаюсь улыбнуться пришедшей в.сознание Ройшн:
– Машина вот-вот будет. Там хорошая клиника. Самолет через пять часов, Грэхэм договаривается о времени у врача назавтра в Лондоне. Я страшно сожалею, что так получилось. И что так получилось в Москве.
– Дай сигарету, – протягивает руку Ройшн. Отъезжаем всей компанией с каталкой на пять метров,
на улицу. Ройшн затягивается.
– Да это где угодно могло произойти, при чем здесь Москва. Публика здесь хорошая. Только чтобы шрама не было – нельзя, чтобы шрам остался, зараза. Это наша машина подъезжает?
Грэхэм отрывается от телефона и распахивает перед Ройшн дверь.
В Американском центре (небо и земля!), пока я пытаюсь сварить для Ройшн кофе, уверенный доктор Алексеев (привет Василию Шумову) рассуждает на хорошем английском:
– Кто вам сказал, что завтра будет поздно сшивать? Глупости. Рана неглубокая, сейчас мы ее обработаем, зафиксируем, а завтра – уже сегодня – встретитесь со своим пластическим хирургом.
– У меня никогда не было пластического хирурга, – слышу я смущенную Ройшн.
– Вы, главное, не волнуйтесь – мы все, что нужно, сейчас сделаем и для страховки вам документ напишем. Пойдемте потихоньку в кабинет, а кофе ваш друг вам туда, надеюсь, принесет.
– Только чтобы шрама не было, я артист, мне никак нельзя, чтобы шрам остался, – покорно ковыляет за ним Ройшн.
Девочка. Девочка.
С утра она запустила мне пальцы в волосы и, мурлыкая на мотив «Теперь я Чебурашка», поинтересовалась: «А где Moet Chandon? В клубе? А можно, пожалуйста, найти еще бутылку до приезда в клуб?» Носилась за клавишником Эдди вокруг Сашиного автобуса: в салки они, что ли, играли. Случись обычный концерт, расстались бы друзьями и не скучали друг о друге до следующего.
– Ну вот и все, – бодро вещает доктор Алексеев; вся компания возвращается из кабинета через десять минут, на брови у Ройшн пластырь. – Вы не могли бы задержаться на полчаса, пока ваша знакомая будет отдыхать в гостинице? Здесь помощь с переводом для оформления страховки понадобится, – это он мне.
Ройшн с Грэхэмом курят по последней сигарете и уезжают в «Президент».
– Чай? Кофе? Точно не хотите? – доктор проводит меня пустынным коридором, время – полчетвертого ночи; включает компьютер и картинно заносит руки над клавиатурой. – Итак! Во время выступления, верно? During the act of performance Roisin Murphy – какие у нее паспортные данные, подскажите, пожалуйста? – occasionally struck herself- или можно без «herself», а впрочем, нет, нормально – struck her head, вот, against the chair…
Я забираю бумагу с двумя печатями жутко официального вида, жму руку доктору Алексееву и прошу водителя остановиться у ближайшего цветочного ларька на Садовом. Глупость, наверно, но я хочу купить ей букет цветов – и у меня есть еще полчаса до выезда в аэропорт, пока она лежит в своем мрачном сьюте в «Президенте».
– Да, господин консул. Спасибо, что звоните, уже лучше. Летит утренним «Аэрофлотом» через три часа. Менеджмент договорился о приеме у пластического хирурга сегодня после обеда. Большое спасибо вам и доброй ночи.
– Да, вот такие розы, как под лампочкой, хорошо, – переключаюсь на заспанную продавщицу в ларьке. – Пятнадцать, пожалуйста.
***Владелец вызвал Игоря: что у вас там творится, один концерт дороже другого. Игорь ему: как иначе ты думал растить клуб? Вот откроем сейчас Нижний, потом Питер, будем первой клубной сетью в стране, прибыль с лихвой покроет издержки. А владелец свое – никакой сети, Москву сначала в порядок приведите, то Laibach у вас убыточный, то дорогущая артистка головой об стул бьется, и вообще, не много ли экспериментов? Игорь опять: Москва работает на пределе возможностей, в этих стенах ресурс скоро выработаем, пора на более крупную площадку переезжать. Давно пора. Владелец в ответ: не вижу смысла. А Игорь: ну раз так, я пошел. На- что владелец: не смею задерживать.
– Поговорили о бабах и разошлись, – подытоживает Игорь и допивает капучино. – В общем, я через месяц начинаю заниматься собственным проектом. Сеть будем строить сами. Если хочешь – присоединяйся.