- Доступен? - прошептала она, скорее для себя, чем для Джейсона.
- Под этим я подразумеваю, что он был рядом. Появилась возможность разделаться с ним, и я ею воспользовался. Но, как я уже сказал, без соответствующих инструментов... - Джейсон покачал головой с явным весельем. Как будто вспоминал не леденящее душу убийство, а поимку своей первой рыбы или первый поцелуй на выпускном вечере. - Мне понадобилось много времени, чтобы вскрыть его. Думаю, я нанес ему ударов двадцать ножом, может тридцать, пока все раны не начали сливаться в одну. В конце концов, мне все же удалось его вскрыть. Мне всегда хотелось подержать в руках чьи-то внутренности и почувствовать их, и я решил это сделать. Это было все, что я хотел сделать в тот момент. Просто узнать, как выглядит человек изнутри. В этом не было сексуального подтекста. Просто старое доброе любопытство.
От его слов ее затошнило. Она молчала. Не перебивала, чтобы прочувствовать его безумие и определить его степень.
- Позже, когда я понял, что это может сойти мне с рук, я немного распоясался. Как я уже сказал, это не было личным. Первый случай был рискованным, потому что я знал парня. С тех пор я выбирал игрушки наугад.
Игрушки...
Она задрожала от отвращения.
- Я переезжал с места на место, никогда не оседая, не снимая жилье. Просто любовался достопримечательностями и звуками старых добрых США и иногда подбирал случайную попутчицу, девушку в баре, бродягу... это, блядь, не имело значения. Пока я их не знал и ничто не могло связать их со мной, они были честной добычей. Но потом я понял свое предназначение.
Вот оно!
Позволив ему выговориться, она даст ему освободить свое эго, и, наконец, сможет понять его болезнь, его зло.
Девушка наклонилась вперед, отбросив свое отвращение, изображая интерес с долей подобострастия. Разжигая его самолюбие.
Джейсон вздохнул.
- Видишь ли, Америка падает, дорогая, - сказал он. - Она находится в свободном падении с тех пор, как белый человек ткнул сапогом в лицо коренного американца. Мы - нация, построенная на кровопролитии. На убийствах. На гребаном геноциде. Мы вечно ведем войны с кем-то, с кем угодно, с самого начала существования нашей великой нации, и все это мы заворачиваем в окровавленную, усеянную звездами тряпку и говорим себе, что мы свободны. Мы благородны, мы свободны, и мы - гребаная страна Бога. Но это все чушь. Это все гребаный лихорадочный сон. Дерьмовый голливудский фильм, созданный с нуля, чтобы мы любили свою поганую природу и праздновали присущую нам дикость. Когда люди гибнут на чужом песке на Ближнем Востоке или в забытых богом джунглях во Вьетнаме, мы и глазом не моргнем. Мы сидим и смотрим на этот беспредел в высоком разрешении на наших широкоэкранных телевизорах с высоко поднятой головой, говоря себе, что их жизни имеют значение, но не слишком большое. Когда умирают наши собственные люди, то, черт возьми... это трагедия. Гребаная мерзость против единственного истинного бога в нашем царстве. Мы плачем только по своим, в то время как остальной мир плачет по остальному миру. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Мы лицемеры, милая. Целая вонючая нация гребаных лицемеров, завернутая во флаг, сжимающая священную книгу и требующая, чтобы мир любил нас за нашу особый вид капитализма и был уничтожен, если не сделал этого. Мы родились в насилии. Мы питаемся им. Это ресурс номер один в этой стране. Оно вытатуировано на наших душах прямо от наших предков, и мы пожираем его, как гребаную котлету. Вот кто мы такие. В глубине наших больных, извращенных, корыстных душ мы, блядь, наслаждаемся этим. Война. Нетерпимость. Зверство. - Джейсон наклонился вперед. Огонь бросал адский свет в его глаза. - Мы - тьма, дорогая, притворяющаяся светом. И моя работа - напоминать людям о том, кто мы на самом деле...