— Через 30 часов сможем стартовать, — уверенно произнес инженер и побледнел.
— Через 30 часов? — ахнул я. — Но через 30 часов все планеты этой звезды уже превратятся в раскаленный газ!..
Капитан собрал нас, распределял задания, чертил схемы, планировал — все мы должны были участвовать а исправлении агрегатов. Все вели себя уверенно и деловито.
— Зачем нам ремонтировать регуляторы, если они через несколько часов испарятся вместе с нами?! — Голос у меня обрывался. — Зачем делать то, в чем нет смысла?
— А что вы предлагаете? — спросил меня капитан. — Нам остается работать, как всегда. Я думал, в Училище объясняли, как нужно действовать в аварийных ситуациях.
— В Училище нас уверяли, что ракетные перелеты безопасны, что мы живем в эпоху, когда наш разум уже давно покорил Вселенную, в эпоху, когда никто не умирает напрасно или по вине своих начальников… Я не хочу умирать!
Капитан подошел ко мне, по-отцовски положил руку на плечо и сделал знак остальным. Они поспешно разбежались, как будто спешить имело смысл. Я we понимал их, они казались мне слепыми.
— Все это было испытанием, друг мой, — произнес капитан. — К сожалению, вы его не выдержали. Вас переведут на рейсовую линию.
Я покраснел. Теперь я понимал, почему остальные так спокойны. Я извинился. Мне было досадно, что я не выдержал испытания.
Капитан послал меня на самый трудный участок: я должен был работать снаружи у шлюза корабля, один, в резервном скафандре, без связи с остальными.
Напротив меня работала Зи. Сначала мне было немного стыдно. Я знал, что сегодняшняя выходка не подняла меня в ее глазах. Она очень строго судит людей. Я пытался улыбаться ей сквозь толстые стекла, я помогал ей в работе, носил за ней мелочи, которые она оставляла в пространстве. Тяжесть была здесь мало заметна, и мне казалось, что я и сам мог бы столкнуть наш корабль на нужную траекторию.
А потом меня снова охватили сомнения. Если это было только испытание, то почему оно затягивается? Почему мы не стартовали сразу же? Я хотел спросить у Зи, но связи не было. Потом двое пришли нам на смену. Это были заядлые шутники, двое друзей из Черного Квадранта, и я ожидал, что мы посмеемся. Но они схватили наши инструменты молча и торопливо, словно за спиной у них был пожар. И правда, за спиной у них пылала наша звезда.
— Извини, я не знал, что это серьезно, я вел себя некрасиво, я вижу, как отважны остальные, и мне стыдно, Зи… — Я помогал ей снимать защитный скафандр, когда мы стояли в ее каюте.
— Я тоже боюсь… — тихо прошептала она.
— Я умру?
— Мы все умрем, — ответила она.
— Теперь я понимаю, почему люди когда-то принимали лекарства, — говорил я. — Мне тоже хотелось бы принять что-нибудь успокаивающее, какую-нибудь таблетку или микстуру, чтобы подкрепиться.
Мы заспорили. Она хотела послать меня к врачу, говорила о распаде личности, словно неестественным было то, что я хочу видеть ее, видеть свою мать, что хочу любить Зи долго-долго, что хочу сам совершать прославленные перелеты в Космосе, что не хочу погибать так глупо и напрасно.
Я возвращался к себе резервным коридором. Вся команда была в носовой части, у регуляторов. Я шел мимо спасательных аварийных ракет. Их оставалось еще три. Достаточно войти в них. Но куда лететь? Есть только две возможности. Либо затеряться в пространстве, остаться одному во Вселенной. Либо лететь прямо к этой звезде и погибнуть уже сегодня. Или же я могу полететь к нашей планете, на какой-нибудь из ее материков, в какой-нибудь из городов и предупредить жителей. Может быть, у них есть средства спастись. Никто другой нам помочь уже не может.
Я вошел в спасательную ракету в своем рабочем скафандре. Никто меня не заметил. Пока догадаются, что я исчез, я давно уже буду внизу. И я скажу им обо всем. Пусть они знают всё, пусть решают…
Я уже видел большие острова планеты, обширные, настоящие материки. Наибольшую населенность автоматы отметили там, где были залежи угля или металлических руд: это было признаком промышленной цивилизации.
Быстро и несколько дерзко я опустился на площади одного большого города посреди материка. Я ждал, что ко мне сбегутся здешние жители, — я везде читал об этом, — но не видел никого, только темнели вокруг меня их жилища, сделанные из железа, бетона, глины, простейших пластмасс. Здесь строили в высоту, и все дома заканчивались острыми крышами, по-видимому, из-за того, что часто осаждается вода, испаряющаяся из морей и проливающаяся над сушей. Все это мне не нравилось, это была на вид отсталая цивилизация, и не хотелось бы мне менять на нее свою родину, но смерть на нее я менял охотно. Некоторое время я ждал, потом включил сирены; только бы созвать их к себе.