На проселочной дороге, зажатой с обеих сторон могучими массивами спелой ржи, на машину смотрели шоферы. Она стояла прямо на земле, и стеклянный диск вертелся то быстрее, то медленнее, как бы повинуясь приливам И отливам невидимой силы. Шоферы курили самокрутки, молчали, иногда о чем-то перешептывались. Кто-то попросил изобретателя продать таинственный камень.
Машина стояла на краю деревенского колодца, и теперь ее неутомимое движение наблюдали женщины с пустыми ведрами, а маленькие мальчишки норовили коснуться пальцем поющего колеса…
Последний раз его видели глубокой осенью на берегу большой серой реки. Низкие мохнатые облака почти касались пролета старого железнодорожного моста, по которому только что прогромыхал товарный поезд. Ветер беспокойно шарил в камышах, а диск, тонкий, трепетный и неугомонный, продолжал тихонько напевать свою таинственную песню.
Кто он, этот изобретатель? Фокусник? Шарлатан? Обманщик?..
А. Иволгин
ТАИНСТВЕННОЕ ПЯТНО
Техника — молодёжи № 1, 1963
Рис. В. Карабута
Фантастический рассказ-быль
В один из субботних вечеров зашел я к своему давнему другу Долгину. Разговаривая, мы как-то незаметно перешли к воспоминаниям о суровых военных годах. И тут я услышал от Долгина удивительную историю.
— Бывает такое невероятное стечение обстоятельств, — начал Долгин, — что спустя некоторое время начинаешь думать: было это или померещилось? Сон это или явь?
Так вот, нечто подобное произошло со мной в начале сорок второго года.
Однажды вызвал меня к себе начальник штаба генерал Назаренко и дал прочесть тонкий листик служебной телеграммы. В ней корпусной инженер одной из армий сообщал, что гитлеровцы при отходе широко применяют различные взрывные сюрпризы и, в частности, очень опасную ловушку — палочку «Крем для бритья». Попробует неопытный боец ее раскрыть — взрыв, и человек погибает ни за что…
Прочел я телеграмму, задумался. Конечно, хорошо бы увидеть этот минный сюрприз, расшифровать его устройство, чтобы знать, как его обезвредить, если нельзя уничтожить на месте.
И вот коварная палочка «Крем для бритья» лежит у меня на столе…
Коричнево-кофейного цвета гладкий пластмассовый футлярчик… Какое дьявольское хитросплетение тончайших пружинок, рычажков, детонаторов и чек вызывает взрыв при неосторожной попытке приоткрыть крышечку? Как разгадать секрет?
Футлярчик изучен досконально, но даже сильная лупа не помогла обнаружить какой-либо зацепки; на глянцевитой поверхности нет никаких признаков монтажа: отверстий или креплений. Странно…
Было чертовское искушение ножом вскрыть одну из боковин проклятого футлярчика и посмотреть, что там такое. Но я знал; что это может окончиться бессмысленной смертью, а тайна так и не будет разгадана. Растворить какой-нибудь жидкостью пластмассу? Но лишить взрывной механизм оболочки — это все равно, что открыть крышку, то есть опять взрыв!
Сжимаю виски до головной боли. Слышу, как часы бьют три. Глубокая ночь. От клубов табачного дыма зеленый абажур настольной лампы кажется синеватым, а черная маскировочная штора на окне — сизо-серой. Сделал последнюю затяжку, погасил огонь, поднял штору, раскрыл окно. Тихо… Глубоко вдыхаю свежий морозный воздух… Прилег на диван, перед глазами еще долго стоит продолговатый с округлыми гранями параллелепипед футлярчика…
В эту ночь мне приснился Архимед: он держал в своих руках футлярчик, а римский воин с лицом Гитлера заносил над ним свой меч. Архимед поднялся, размахнулся футляром, ударил Гитлера по лбу, и он замертво упал, а Архимед, приподняв края своей тоги, заплясал и радостно закричал: «Эврика! Эврика!» Проснулся я от того, что все громче и громче повторял: «Эврика! Эврика!»
Наскоро умывшись, даже не надевая шинели, побежал к начальнику санчасти. Едва переведя дыхание, попросил его:
«Разрешите сделать рентгеноскопию трофейных немецких приборов. По приказанию генерала Назаренко мне нужно ознакомиться с их внутренним устройством».
Военврач приподнял брови над своим пенсне и, не вникая в детали, добродушно ответил:
«Раз это нужно, раз это важно — пожалуйста, пожалуйста!»
И вот я в рентгенкабинете. Когда пожилой рентгенолог узнал, что я хочу просветить, то поежился и опасливо проговорил:
«Я в этом деле не разбираюсь, включу экран, а вы уж смотрите сами…»
Я ввел свой смертоносный футляр за экран, и сразу же возникли очертания сердцевины взрывной ловушки. Как ее ни поворачивал — только аккуратно уложенные «кирпичики»… Взрывного механизма нет! Значит, мои смутные догадки подтверждаются?
Не выключая экрана, начал медленно открывать крышку футлярчика, бели взрыв будет… Но его не должно быть… То он должен произойти вот сейчас… Пальцы на мгновение замерли. Еще раз все продумать и взвесить: гладкая поверхность футлярчика, внутри нет никакого механизма… Но ведь кто-то утверждает: откроешь крышку — взрыв!
Черт возьми! Но ведь это бессмыслица! Конечно, ошибка! Взрыва не должно быть! И-и-и… Раз!..
…Все на своих местах; слышно только тонкое потрескивание аппарата, очень громкое тиканье часов да посапывание прикорнувшего в углу рентгенолога.
Я вытер вспотевший лоб. Крышка открыта. Поднес к носу открытый футлярчик. Остро запахло хлором, И сразу все понял: нарочный вместо «сюрприза» доставил нам обычный индивидуальный коробок немецкого солдата с хлорной известью для обеззараживания.
Во всяком случае, думал я, если и не найден способ обезвреживать этот «сюрприз», то по крайней мере теперь можно его распознать.
И тут меня осенило: а что, если «просветить» трофейную ручную гранату типа «бутылка»? Ведь ее гитлеровцы тоже приспосабливали для взрывных ловушек. Трудно было устоять от соблазна поглядеть, как выглядит изнутри ее взрывной механизм в смонтированном виде.
Экран мерцал серебристо-зеленоватым светом. Осторожно ввел гранату за экран. С изумительной четкостью обрисовалась «начинка» и в центре — цилиндрическая шашка мелинита, дробящая стальной корпус на смертоносные осколки, Рука у меня твердая, и «тень» стояла на экране неподвижно, пока я медленно поворачивал гранату вокруг оси.
И вдруг началось невероятное: контур шашки на экране начал окрашиваться. Мерещится, что ли? О том, чтобы экран рентгена при просвечивании окрашивался, я никогда и нигде не видел, не слышал и не читал.
Известно, рассуждал я, что мелинит — это продукт тройной нитрации фенола. Англичане называют его лиддитом, австрийцы — экразитом, японцы — шимозой, испанцы пикринитом, а химики — тринитрофенолом, или пикриновой кислотой. Добрую сотню лет люди окрашивали ткани этой самой пикринкой в ярко-желтый, ядовито-канареечный цвета, не подозревая даже о ее взрывчатых свойствах до тех пор, пока не был изобретен капсюль-детонатор. И только тогда мелинит сменил свое «амплуа» краски на роль взрывчатки…
Как зачарованный смотрел я на контур шашки: он словно наливался кровью: из светло-лимонного стал розоватым, потом оранжевым и, наконец, угрожающе-красным. Свободной рукой протер глаза. Нет, не мерещится. Что за наваждение? Галлюцинация? Признаюсь, тут я растерялся; ни воля, ни разум, ни его логика ничего не могли объяснить…
Я вывел гранату из-за экрана, и, к великому моему изумлению, кроваво-красное пятно не исчезло! Я оцепенел…
Придя в себя, позвал рентгенолога. Он поглядел и ахнул:
«Двадцать пять лет работаю рентгенологом, но ни разу в жизни не видал, чтобы экран окрашивался! Я даже в литературе никогда не встречал никаких упоминаний о чем-либо подобном… А если пятно не сойдет?»
Он подбежал к щитку и выключил рубильник. Голос его сорвался на фальцет: