Когда мы очутились на улице города, впечатление у нас было такое, что здесь давным-давно, не один десяток лет, работают археологи: они расчистили и даже подмели улицы, только для колорита оставили обломки камней на мостовой. Вблизи строения казались, как и с террасы, такими же хрупкими, с тонкими стенами, широкими оконными проемами. Здания тянулись на целые кварталы, в два и три этажа, но были и многогранные одноэтажные сооружения без окон. В планировке ощущалась целесообразность, гармоничное сочетание с ландшафтом. Даже сейчас, источенные временем, эти каменные останки украшали берег мертвого моря. Вначале мы шли очень осторожно, боясь прикоснуться к стене; казалось, руины только и ждут этого, чтобы рухнуть, — до того они устали стоять над погруженным в тишину морем. Я поднял обломок и поразился, как он легок. Что-то вроде пенобетона, только несравненно прочней.
— Алмазный бетон, — сказал Антон. — Смотри, Туарег прошел вон по той тоненькой плитке, и она целехонькая. Дома, видно, отливали целиком, нигде нет швов.
Мы вышли на круглую площадь с остатком постамента посредине.
— Здесь стояла скульптура, — сказал Макс.
— Возможно, — Вашата вздохнул и добавил: — Пора, ребята, возвращаться. Снимки получились. Больше здесь делать нечего.
— Сейчас уходим, — сказал Антон. — Только пусть Туарег немного покопает в этом доме.
— Даю десять минут, — неохотно согласился Вашата.
Как хорошо, что мы оставили Туарегу лопату. Он выкопал амфору необычной формы, тяжелую, покрытую липкой пылью; кусок стекловидного вещества, матового от времени; несколько черепков из материала, похожего на пластмассу, и несколько странного вида прямоугольных пластинок с множеством отверстий разного диаметра, как потом определил Макс, — от микрона и до трех миллиметров. Пыли на них не было, отверстия не засорены, а когда Антон взял одну из пластин, она стала переливаться, как цветное шелковое полотно.
— Судя по вибрации, она как будто звучит! — сказал Антон и опустил пластину в сумку Туарега.
— Хватит на сегодня, — сказал Вашата, — возвращайтесь той же дорогой.
Прежде чем уйти, я заставил Туарега расчистить от щебня кусочек мостовой на площади. Она оказалась выстланной фиолетовыми плитами.
Наш обратный путь Макс использовал для съемки фильма.
— Теперь идите вы вперед. Туарег позади. Вот так! Отлично! Какое освещение! Ив нагибается, поднимает… Да, поднимает что угодно! Не забывай, что мы открыли марсианский город и здесь каждый камень — ценность. Стоп! Антон, возьмись за остатки стены. Прекрасно! Пошли дальше… — И так всю дорогу до самого корабля Макс заставлял нас задерживаться у кажущихся ему достопримечательными мест, брать в пригоршню песок, рассматривать камни, делать величественные жесты в сторону гор, глядеть на небо, усеянное звездами при ярком солнце. Мы безропотно подчинялись, зная, что Макс работает для истории.
Когда подрулили к лифту, возле него нас нетерпеливо ожидал Зингер, чтобы уложить добычу в грузовой отсек.
В ожидании Макса мы сидели в столовой, стерильные после душевой обработки.
Антон сказал:
— Мы могли еще часика два порыться в пыли веков. Вот куда бы забросить настоящую археологическую экспедицию со всем оборудованием.
— В следующий раз так и будет, — улыбнулся Вашата. — Пока Макс занимался съемками, я принял ролик из Космоцентра. Сплошные поздравления и рукопожатия. Судя по всему, ученые набросились на снимок нашей рыбы и пейзажи развалин. Представляете, что творится сейчас, когда они получили записи сегодняшнего дня! Ох, попадет нам по первое число за фреску, особенно мне достанется. Ведь у нас уйма инструкций на все случаи жизни на Марсе, даже, как вы знаете, разработаны системы контактов с местными обитателями. Сегодня Андреев выступил с повторением лекции, которую читал нам перед отлетом.
— Насчет «враждебной жизни»? — спросил Антон.
— Точь-в-точь в тех же выражениях. Повторил для прессы и телезрителей. Ему еще раз хочется убедить всех, и себя самого, что он сделал все для успешного полета «туда и обратно». Надо и его понять — необыкновенная, мучительная ответственность. И все же…
— Мне это непонятно, — сказал Антон. — Надо всегда быть тем, чем ты есть.
— Да, но он теперь Главком Космоцентра. Должности всегда накладывали отпечаток. Вот я, например… Как, ребята?
Мы с Антоном переглянулись.
— Бывает, — сказал Антон.
— Да-а? Серьезно?
— Нечасто, ты умеешь сдерживаться.
— Стараюсь. Вы тоже не сахар. Вот сегодня, говорю — кончайте раскопки, а вы еще стали площадь разметать.