Услыша эти добродетельные доводы, Николай рассвирепел.
— Ты шутишь, что ли! — закричал он во весь голос. — Да откуда ты знаешь, что сейчас на Юрасе не происходит что-то неповторимое? Где гарантия, что потом не придется кусать локти? Вдруг именно сейчас какая-то цивилизация именно нам с тобой подает сигналы!
— Смотри, оса потемнела! Она исчезает! — воскликнул Николай с отчаянием.
Борне тоже заметил, что изображение потемнело. Некоторые его детали пропали. Было ясно, что оно вот-вот исчезнет. Когда в этом уже нельзя было сомневаться, Борне решился перевести корабль на околоюрасианскую орбиту.
Через несколько минут приготовления к изменению курса корабля были окончены, а шестикрылая оса померкла. Тогда Николай и Борис послали на Одиннадцатую Станцию лазерограмму с описанием происшествия и легли в аэрольные капсулы. Эти капсулы при включении лучевых двигателей заполнялись аэролом — особой жидкостью, которую можно вдыхать. Кроме того, находясь в ней, человек способен переносить огромные перегрузки. Ложась в капсулу, Николай сказал:
— Ничего, Борне, на Хафоре обойдутся без нас. Хадаков должен через тысчонку часов прибыть на Хафоре Он живо докажет, что никакие цивилизации там и не ночевали.
Николай ошибался, думая, что Хадаков в скором времени прилетит на Хафор. Хадаков не мог «через тысчонку часов» прибыть на Хафор, потому что, корректируя траекторию «Связного-15», он непозволительно оплошал.
«Связной-15» был оснащен полуавтоматическим корректировщиком курса корабля, управляемым тремя рычажками. Рычажки эти были косвенно связаны с серводвигателями и непосредственно с пятью встроенными в телескоп маленькими белыми дисками. При коррекции траектории Хадаков направил телескоп точно на Юрас. В центре предметного стекла телескопа светящейся краской был начерчен крестик, видимый даже над дневной половиной планеты. По зрительному полю соответственно перемещению рычажков двигались светлые пятнышки.
Хадаков должен был закрыть светлыми пятнышками пять определенных звезд, видимых в телескоп, затем дождаться момента, когда крестик коснется ночной половины Юраса, надавить в этот момент кнопку и перевести все рычажки в крайнее правое положение. Закрыть белыми пятнышками пять определенных звезд, видимых в телескоп, не составило большого труда. Справившись с этим делом, Хадаков стал ждать момента, когда светящийся крестик коснется темной половины Юраса. Но когда этот момент наступил, Хадаков на некоторое время просто оцепенел. Войдя в темную часть планеты, светящийся крестик вдруг превратился в очень маленькую шестикрылую осу. Эта оса была в тысячи раз меньше той, которую наблюдали вскоре затем братья Щекуновы. Однако Хадаков отличался чрезвычайно острым зрением и ясно видел, что крестик превратился в шестикрылую осу.
Как такое могло случиться? Пытаясь понять это, Хадаков заглянул под кожух телескопа, но вдруг вспомнил, что надо же закончить коррекцию траектории корабля. Он быстро передвинул рычажки вправо и заходил взад-вперед по жилому отсеку, ероша волосы и обдумывая чудо превращения крестика в шестикрылую осу.
Вдруг его размышления прервала ужасная мысль: «А нажал ли он кнопку перед тем, как передвинуть рычажки вправо?»
Хадаков бросился к телескопу. Минуты две он вглядывался в открывшуюся картину — усеянный звездами диск, середину которого занимал Юрас — узкий белый серп. В центре диска снова белел маленький крестик, а пять соответствующих звезд по-прежнему закрывались белыми кружочками. У краев диска светились изображения шкал, встроенных в телескоп приборов. Хадаков содрогнулся, когда понял смысл увиденного: он не нажал кнопки, и поэтому серводвигатели не сработали. Теперь, если не запустить безотлагательно во всю силу лучевые тормоза, то через несколько минут «Связной-15» неминуемо врежется в Юрас и превратится в пламя.
Заметим, что винить Хадакова в случившемся не следует, поскольку в решающий момент он впал в состояние, именуемое медиками «стрессовой амнезией». Такое состояние при определенных обстоятельствах может постигнуть любого.
Но теперь он действовал энергично и быстро. Хадаков коснулся циферблата часового механизма, передвинул до упора рычаг аварийного торможения и лег в аэрольную капсулу, которая тут же заполнилась аэролом.