Первым делом он стал возиться возле дюз, проверяя их центровку.
— Тебе помочь? — предложила я.
Из-под маски я увидела раздосадованное лицо Ратмирова:
— Занимайся своим делом, — сухо указал он.
Я с негодованием развернулась и поковыляла прочь. Впрочем, даром терять время я не собиралась. Тщательно обследовав пригорок, на который мы приземлились, я набрала кучу образцов растений, точнее, того, что осталось от них после морозной ночи. Тяжелая сумка и лучемет оттягивали мне плечи, но я принципиально не возвращалась, предпочитая издали наблюдать, как Ратмиров регулирует давление в амортизационных опорах, выравнивая «Кузнечика».
После длительной прогулки я спала на следующий день как убитая. Проснулась от прикосновения. Ратмиров стоял над моей кроватью:
— Ты куда сахар дела?
Спросонья я даже не подумала рассердиться. Я ответила Ратмирову и вознамерилась спать дальше, но шаги на камбузе и стук посуды мешали мне. Я вышла на кухню.
— Где мой завтрак?
— Приготовь что-нибудь себе, — отмахнулся Ратмиров.
— Сегодня твоя очередь, — увидев его удивленное лицо, я поспешно добавила, — мыть посуду тоже.
— С какой стати?
— Я это делала вчера. Сегодня твоя очередь.
— Я не помню, чтобы я устанавливал такую очередность.
— Нас двое, следовательно, мы должны делать это по очереди.
— Не вижу связи, — отрезал Ратмиров.
— Ты хочешь сказать, что это все время должна делать я?
— Я думал, тебе не трудно…
— Это почему же? Потому что я женщина?
— Не только. Я, как бы это сказать, опытнее тебя.
— Ну, уж нет! В таком случае переходим на самообслуживание. Каждый готовит себе сам и убирает за собой.
— Готовить я умею, — усмехнулся Ратмиров, — а вот посуды нам не хватит.
— Как не хватит?
— Ну ладно. Наверное, мне придется есть из грязной.
Настроение было испорчено. Я не стала завтракать, а сразу решила взяться за образцы. Неожиданно меня позвал Ратмиров:
— Посмотри-ка, — подвел он меня к иллюминатору.
Солнце взошло уже довольно высоко, весь холм, за исключением борозды, оставленной кораблем при посадке, зазеленел. Напрягая зрение, в траве можно было разглядеть копошащихся насекомых. Точнее, животных, похожих на насекомых. Были они заметно крупнее земных, так как сила тяжести на Один-дробь-пять меньше земной.
Но самое интересное было не это. На траве, окружив «Кузнечика», сидела стайка зверьков. Они были покрыты мехом, передвигались на четырех ногах… впрочем, передние лапы следовало бы назвать руками. Взрослые животные с любопытством разглядывали наш корабль, малышня возилась вокруг, выискивая в траве букашек и жадно пожирая их.
Звери были ростом с собаку и по внешнему виду напомнили мне павианов. Ратмиров видел больше сходства с енотами. Действительно, это была как бы некая помесь павиана и енота. Острые мордочки, смышленые глаза, густой мех напоминали енотов, но повадки отдельных особей и поведение всей стаи больше смахивали на обезьяньи. Хвостов у них не было, на задних конечностях имелись мощные когти, вероятно, для рытья земли, зато передние, повторюсь, весьма походили на руки. Когда один из зверьков зевнул, я увидела в его пасти здоровенные клыки.
Придумать название для нового животного — целая проблема. Говорят, в недрах Института космических исследований есть отдел ономастики, где дают названия планетам, рекам, горам, равнинам, кратерам и придумывают названия для растений и животных. Примиряя две точки зрения, я в бортовом журнале поименовала этих животных павинотами.
После недолгого раздумья я стала собираться: проверила скафандр, зарядила лучемет.
— Что ты задумала?
— Хочу подстрелить парочку.
— Не стоит. Во-первых, забавные зверьки, жалко; а во-вторых, если они узнают нас как врагов, изучить их повадки будет сложно.
— Мне нужен образец.
— Дождемся, когда один из них сдохнет сам.
Я промолчала и начала прилаживать шлем, Ратмиров принялся поспешно одеваться. Я не стала ждать и направилась в шлюзовую камеру. Ратмиров без шлема вошел следом за мной.
— Куда? Подцепишь какую-нибудь инфекцию!
— Я сторонник теории Калмыкова.
— Эта теория не признана.
— Зато Калмыков космонавт-практик. Я ему верю.
Калмыков выдвинул оригинальную гипотезу, что инопланетные бактерии для земных организмов и, аналогично, земные бактерии для инопланетных организмов безвредны — вследствие разности в их строении и эволюции. Свой вывод он основывал на редких случаях, когда космонавт, терпящий бедствие, был вынужден дышать нестерильным воздухом других планет и без вреда для себя добирался до корабля. Проверить эту теорию можно было дорогостоящими и рискованными экспериментами, чего до сих пор еще никто не сделал.
Мы выбрались на поверхность. Поведение зверьков не изменилось. Страха они не проявляли. Я выбрала самого большого старого самца, который неотрывно смотрел на меня, и подняла ружье. Когда я нажимала на спуск, Ратмиров толкнул меня в спину.
— Дурак! — выругалась я, поднимаясь с земли.
Возле самца образовалось дымящееся пятно. Несколько малышей стали спешно собирать поджаренных насекомых, повизгивая от ожогов.
— Видишь, они совсем не ждут агрессии.
— Согласно инструкции, мы должны добыть образец местной фауны.
— Инструкции пишутся для тех, у кого своих мозгов нет. Убив вожака, мы можем вызвать любую реакцию, вплоть до ответной агрессии, и тогда никакого исследования не получится.
— Ты собираешься торчать здесь два месяца?
— А ты предлагаешь что-то иное?
— Мы должны исследовать планету. Мы должны сделать хотя бы два-три перелета.
— Я говорил тебе, что предпочитаю запас топлива?
— «Кашалот» на орбите возле Единицы, что может случиться?
— Если что-то случится с «Кашалотом», то нам ничего не поможет. Но первая заповедь космодесантника — делай запас топлива. Ты можешь ошибиться в расчетах, вынужден делать лишние маневры: догонять, уклоняться, тормозить — всегда думай о топливе. Топливо — это возможность спасения.
— Но как ты собираешься выполнять план исследования?
— Назови мне человека, которому этот план интересен.
— Ну, знаешь, — не выдержала я, — ведь зачем-то мы сюда прилетели.
Ратмиров усмехнулся:
— Ты думаешь, много найдется желающих жить на планете, где ночь эквивалентна зиме, где сутки продолжаются восемнадцать земных суток?
— Сомневаюсь.
— Так что лучше не надоедай мне своими инструкциями. Что касается плана исследований, времени еще много, облетаем планету на «Стрекозе». Надо будет не забыть проверить аккумуляторы.
— Почему ты все время что-то проверяешь? — Крыть мне было нечем, оставалось язвить. — Неужели не доверяешь техникам?
— Доверяю, но предпочитаю проверять. Тебе, например, подсунули мужской скафандр.
— Так ты это знал?!
— Еще на борту «Кашалота».
— И не доложил капитану?
— Скафандр твой, ты должна была проверить и доложить. Ты узнала о несоответствии незадолго до старта, но промолчала. Это твое решение, я его уважаю.
Мне ничего не оставалось, как с досады развернуться и направиться к шлюзовой камере. Чистя скафандр, я понемногу успокоилась. Ратмиров, конечно, прав. Мне необходимо было заранее проверить скафандр. Я-то думала, что выручаю нерадивого техника, а оказывается, спасала себя от взыскания.
Прежде чем готовить обед, я решила провести дезинфекцию, но резкий запах бактерицидного состава остановил меня. Заглянув в аптечку, я обнаружила, что не хватает двух ампул сыворотки Шимуры. Оказывается, Ратмиров не так уж сильно доверяет теории Калмыкова. Я вздохнула и принялась готовить обед, поняв, что это теперь моя повседневная обязанность.