На улице потемнело, и светосенсор ярче осветил комнату. Всех детей благополучно разобрали по домам, но мама Павлика почему-то задерживалась, что ребенка совсем не беспокоило. Ведь это мама! Она обязательно придет за ним, и они, взявшись за руки и обходя осенние лужи, пойдут домой. Наверное, к тому времени и папа вернется с работы — тогда они втроем во что-нибудь поиграют. Или уже в сто первый раз посмотрят любимый фильм «Плазменная лихорадка», в котором все роли исполняют роботы. Павлику нравились нелепые движения «механических людей»; он смеялся и заливисто хохотал, тыча в них пальцем, когда впервые смотрел фильм. С этими приятными мыслями ребенок и уснул на мягком диване.
На следующий день, утром, его разбудила незнакомая полная женщина, которую он прозвал про себя «тетя-помидор». Она была очень расстроена, что-то говорила, но слова будто терялись за ее большими розовыми щеками и ярко-красными губами, и маленький мальчик ничего не разобрал. «А где моя мама, — спрашивал и канючил он, — я хочу домой».
И эта тетя спустя несколько дней отвела его в серый каменный дом, очень высокий и старый, где было много других детей. Они играли, веселились и кричали, а Павлик крепко ухватился за тетину руку и ничего не понимал.
— Рыжий, рыжий! — воскликнул кто-то, и все дети уставились на новенького.
— Теперь это твой дом, — жалостно сказала тетя и погладила мальчика по голове. — Это твои братья и сестры, они добрые, будут с тобой дружить и играть. А сейчас ты увидишь свою новую маму, маму Вику. Она будет о тебе заботиться, ты тоже ее полюбишь и привыкнешь…
Он и впрямь полюбил маму Вику, так и не узнав, что же случилось с его родителями. Мама Вика была очень добрая и читала ему на ночь сказки, ведь Павлик оказался самым младшеньким в детском доме. Засыпая, он любил держаться за теплую мягкую руку воспитательницы. Но мама Вика единственная была с ним добра и единственная любила его; она не могла за всеми уследить и заставить ребят относиться к новенькому как к младшему братику. Дети обзывали Павлика рыжим и плешивым, при каждом удобном случае пихали его, смеялись и считали геройским поступком поиздеваться над ним. Ребенок молчал и стойко выносил злые нападки, отгородившись от всех колючей проволокой обиды; она-то и не давала ему плакать и жаловаться маме Вике.
А следующим летом в детский дом привезли много-много яблок. Целую гору вывалили прямо во дворе, и все ребята перетаскивали их в столовую. Павлик очень любил яблоки. Спустя долгие годы после гибели родителей Павел Захаров забудет их лица, но в памяти останется четкий образ отца, хрустящего спелым сочным яблоком. Кажется, они выезжали тогда на природу, к реке. В тот солнечный день, проведенный за городом, «папа Мишка» был неожиданно многословен:
— Нужно съедать яблоки полностью, никогда не оставлять огрызков, — наставлял он сына.
— Пацему? — спросил ребенок, пытаясь откусить от яблока.
— Мой отец так ел и меня приучил, а моего отца приучил так есть мой дед, который тоже всегда съедал яблоки полностью. А моего деда приучил его отец, который…
— Ты ему еще скажи, что это ваша семейная традиция, — усмехнулась мама и подошла к сыну с разрезанными и очищенными от кожуры дольками. — Вон, он уже покраснел, пока пытался раскусить яблоко.
— Ну а что плохого, что я не оставляю огрызков? Я и семечки от яблок разжевывать люблю, и Павел пусть тоже. Они же вкусные! Ведь эта, как ты назвала, традиция повелась от моего героического прадеда.
— Так и знала, что ты это вспомнишь. Тогда была война, поэтому твой прадед и съедал всё, даже огрызки. Он ценил каждую крошку, вот и наставлял всех поэтому. И никогда ничего не выкидывал. У тебя в гараже до сих пор лежит весь этот хлам, что он никому не разрешал выкинуть. И твой дед не выкинул, и твой отец, и ты тоже боишься это выкинуть.
«Не надо ссориться», — сказал бы тогда Павлик, если б мог выговорить последнее слово. Но вместо этого он звонко хлопнул в ладоши и произнес:
— Мама, я тебя люблю. А ты меня?
Родители засмеялись и обняли любимого сыночка…
— Эй ты, рыжий, — услышал он в столовой детского дома и только обернулся, как тотчас прямо ему в лоб влетел мокрый огрызок яблока. Потом кто-то кинул в него еще один огрызок сзади. Павел достал платок и молча стер со лба липкий след.