— Сердце для каждого города? Звучит как «вдохнуть жизнь». А как относится к проекту правительство? — журналистка поднялась с места, яркий шарф на шее бросился в глаза, смазывая черты лица.
— Правительство поддерживает проект, — кивнул Павлов. — На этом я хочу завершить пресс-конференцию. Пора давать старт новому проекту «Смел-2».
Он прошёл в окружении помощников к выходу, обернулся у двери:
— Весь процесс вы увидите сами.
Затихли споры, лишь сомнение шелестело над рядами. Всё внимание было приковано к экрану — в открытом космосе начал свою работу комплекс. В его движениях была гармония и красота. Казалось, группа роботов-стрекоз живая.
Кто-то невидимый дал команду, единый порыв, как вздох, и вся группа делает чуть заметный разворот крыла. Солнцу в лицо заглядывают искусственные глаза. Мёртвые ли? За выпуклыми стеклянными зрачками спрятано зерно разума.
В глубине стаи рождается искра. Вспыхивает слабым ростком. Со всех сторон к ней тянутся тонкие огненные нити, сплетаются в яркий трепещущий клубок. Минуты, длящиеся вечность, и вот оно, дрожащее новорождённое дитя-«соло» вспыхивает первым вздохом рождения. Свечение меркнет — это силовое поле замыкается коконом, уводит огненный шар в сторону.
А на его месте уже зарождается миниблизнец.
— «Соло-1» — шепчет дама в красном. Шарф соскальзывает с шеи, падает вниз. На бледном лице играет румянец, острый носик, блестящие глаза. С ярким шёлком слетает и маска сарказма. Дама вдруг оборачивается девушкой лет двадцати восьми.
Экран моргает, делясь на две части, слева появляется картинка приёмника. Справа видны сияющие жемчужины «соло». Сколько их уже? Шесть… восемь… десять! Всё. Первая партия готова. Силовая струна натянута, сейчас начнётся процесс передачи.
…Солнце, Земля, космос. Космос. Он рассматривал его с интересом. Остальные девяносто девять стрекоз — составляющих стаи, сосредоточились на единственной цели — производстве «соло». Как регулировщик на трассе Солнце — Земля, стая корректировала, формировала и направляла солнечные потоки в нужное русло. Не отвлекаясь на иное. И лишь один робот-стрекоза не участвовал в этом процессе — он рассматривал Космос. Искрой своего крохотного разума.
Интерес к окружающему делает мир цветным — взрывает чёрно-белое брызгами красок, звуков, форм. А ведь красота приводит к истине. И он её увидел.
— Я хочу прикоснуться к звёздам, — его сигнал принимает стая.
— Держись рядом, делай как все, одиночка погибает!
Закон жизнеспособности стаи — единство, он известен ему.
…Свобода воли одного может породить неопределённость для всех. Но в стае нет вожаков, и изменить направление движения может любой…
…Если это изменение отвечает общим интересам.
Он должен думать за всех — в этом его шанс. Несколько минут, и он посылает новый импульс-предложение.
— При больших концентрациях энергия может перейти на более высокий уровень.
— Это нас не касается.
— Сверхзадача — мы можем работать с энергией всей Вселенной.
Стая как раз завершает работу над первой партией соло.
— Каким образом? — стая заинтересовалась.
— Мы уйдём с энергией на следующий уровень.
— Мы?
— Разум. Оболочка останется здесь. Солнечные консервы нанизываются на силовую струну — десять сияющих жемчужин сейчас отправятся в свой первый и последний полёт. На Землю.
— Новый уровень — это новая Вселенная?
— Это будет наша Вселенная. Мы её создадим.
Солнечные консервы готовы к отправке. Режим ожидания затягивается.
— Большой взрыв и рождение новой Вселенной?
Решение принято.
Сигнал — десять огненных шаров сбрасывают силовую оболочку, сливаются воедино. Миг, и стая начинает сжимать огненный шар в точку, создавая при этом чудовищное давление внутри точки-ядра. Это ядро — крохотное, трепещущее, меньшее, чем сам атом, и будет новой Вселенной. Не здесь, не в этой реальности. Но в новой.
В какой-то момент сжатие прекращается. «Вдавленные» друг в друга электроны и протоны, нейтроны и миллионы родившихся при сжатии нейтрино стремительно вырываются из нашей реальности, начиная новый процесс освобождения — колоссальной силы взрыв даёт первую точку отсчёта для новой Вселенной. Унося с собой искру разума.
Стрекозы безвольно опускают крылья. Гаснет огонёк искусственных глаз…
— Что-то пошло не так! Сбой в системе, — кричит кто-то.
— «Соло» в приёмнике?
Молчание.
— Да или нет?
Тикают часы на руке. Так громко.
— Да или нет?
Нет… Эксперимент не удался.
№ 6
Валерий Гвоздей
НОМЕР ОДИН
Я поёжился и хлебнул из стаканчика, наслаждаясь мягким вкусом напитка.
За тёмным окном бара шёл дождь.
В потоках, змеящихся по стеклу, причудливо дробились огни транспортных средств, как проезжающих, так и пролетающих. Вспышки рекламы добавляли в эту картину яркие цветовые блики.
На улице было очень неуютно. А здесь, напротив, всё грело душу. Интерьер под старину. Полумрак. Добродушный толстяк бармен, надраивающий стаканы.
Пара одиноких мужчин у стойки, на высоких табуретах, ещё пара одиноких мужчин — за столиками. Ну и — я. Компания завсегдатаев, которым дождь не помеха.
Я нашёл этот бар в первый день своего пребывания тут, на полуаграрной, тихой планете и бывал в нём регулярно, уже полторы недели.
Бармен узнавал меня и наливал, не спрашивая, то, что я предпочитаю.
Негромко звучала инструментальная музыка, тщательно подобранная в тон заведения. И подпитывала, лелеяла мою ностальгию. Веки невольно опускались…
Звякнул колокольчик. Дверь на секунду впустила шум дождя и шум оживлённой улицы.
Музыка стихла. Как ножом обрезало. Так бывает, когда…
Я открыл глаза.
Да. Приятный вечер закончился.
Мужчина в чёрном плаще снят чёрную шляпу отточенным движением стряхнул на пол капли воды с широких полей, водрузил шляпу на голову.
Потом оглядел зал, напряжённо замерший.
Увидел меня за столиком в углу.
На его притенённой физиономии сразу появилось служебное выражение.
Он расстегнул плащ, не менее отточенным движением.
Пристав. Я их повидал и в плащах, и в куртках, и в кителях, всё — чёрного цвета. Бежать, конечно, поздно, хоть дверь в коридор, ведущий к заднему крыльцу, всего в двух шагах.
Он шёл прямо и твёрдо, помня, что воплощает собой неотвратимость Закона.
— Станислав Рогов, вы осуждены за двойное убийство! — сообщил громогласно пристав, нацелив в мою грудь длинный палец, разумеется — левой руки.
Оставалось кивнуть:
— Я в курсе.
— Перед вами старший пристав Лютер! Если при вас есть оружие — немедленно сдайте!
Конечно, есть.
Бармен и завсегдатаи окаменели. Не то, что препятствовать — шевельнуться боялись. Но в позах читалась готовность мгновенно юркнуть под стол или за стойку, начни я стрельбу.
Никому ещё не удалось выиграть у пристава соревнование по стрельбе.
Один на один, лицом к лицу… Это бы странно выглядело.
Поэтому я отвёл в сторону левую полу куртки, вынул из наплечной кобуры и выложил на стол мощный, тяжёлый импульсник.
Пристав сгрёб его, сунул в карман чёрного плаща:
— Вставайте без резких движений и следуйте впереди!
Лишь кретин сделает резкое движение, общаясь с приставом.
Я подчинился. Но раньше допил из стаканчика. Не пропадать же добру.
Когда в следующий раз доведётся.
В народе приставы уже давно получили наименование «чёрные вороны», в соответствии с траурным цветом форменной одежды. Ребята они серьёзные, и шутить в их присутствии не рекомендуется.
Лютер усадил меня в гравилёт чёрного цвета, в народе известный как «воронок». Действовал быстро, чётко. Я и промокнуть не успел.