В одном из последних отчётов со станции значилось, что на поверхности Земли наблюдается необычное выделение тепла в водяных массивах. Похоже, это зарождается новая жизнь.
Пройдя последний цикл программного кода, компьютер отключился навсегда, последовав за своими смотрителями, которые умерли на заре времён, убив друг друга в приступе ярости. Станция окончательно потеряла орбиту и стремительно приближалась к голубому шару.
Из воды на сушу новой Земли вылезло неуклюжее существо и с радостью взглянуло на небо. Синяя прекрасная оболочка планеты приветствовала его огненной чертой на небосводе, завершая одну из многих глав в истории проб и ошибок матери-природы.
№ 12
Сергей Звонарёв
СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКА
Стоун выходит на связь минута в минуту. Он педант, наш доктор.
Аккуратен в мелочах. Думаю, поэтому он до сих пор ещё жив.
— Ты нашёл Люси? — спрашивает Стоун.
— Ещё нет.
— У тебя осталось два часа, Джерри, — напоминает он. — Два часа, не больше.
— Я знаю.
— И что ты намерен делать? Выполнишь уговор?
Ампула с ароматической жидкостью. Достаточно просто капнуть на кожу. Теперь я пахну для зомби так же аппетитно, как сыр для мышей.
Ветер дует с океана, в сторону города. Надеюсь, через пару часов здесь будет достаточно желающих поужинать мной.
— Джерри?
— Да, доктор?
— Не ради человечества, Джерри. Ради Люси.
Закатное солнце освещает пляж. Если закрыть глаза, то я смогу представить себе Люси, выходящую из воды.
— Рация будет включена, — сообщаю я Стоуну. — На пару часов аккумулятора хватит, так что вы сможете всё услышать собственными ушами. Весь процесс, от начала и до конца.
Доктор молчит. Наверное, ищет слова благодарности.
— Джерри, те четверо, которым мы перелили твою кровь, — говорит он. — Они уже здоровы. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Твоя кровь очень эффективна, Джерри, так что у Люси действительно есть шанс. Ты можешь её спасти. И многих других тоже.
— Надеюсь, моим именем назовут улицу в нашем городе.
Я вижу зомби, появившегося на краю пляжа со стороны парка. Он идёт неуверенно, постоянно принюхивается. Наконец, заметил меня на дереве. Ну что же, Стоун опять оказался прав. Думаю, его план сработает.
Если у меня хватит смелости сделать то, что я должен.
Пандемия началась в конце мая. Я был в экспедиции; неделя ушла на то, чтобы осознать всю серьёзность ситуации, ещё три дня — чтобы добраться до ближайшего города. Всё это время Люси успокаивала меня по телефону. «Милый, ты же знаешь — мы живём в такой глуши…». А потом она перестала отвечать на звонки. В Хитроу царил хаос, на моих глазах Боинг-747, заходивший на посадку, протаранил пассажирский терминал и загорелся. Страшнее всего было то, что никто не пытался спасать людей. На взлётном поле мне удалось найти частный самолёт, летевший в Нью-Йорк. Я сидел в кабине пилота, пытаясь связаться хоть с кем-то из знакомых, когда в салоне самолёта раздались крики. Парень лет двадцати набросился на девушку — бил её головой об иллюминатор. Я пристрелил парня и оттащил труп в дальний конец салона. Искажённое судорогой лицо, пена из оскаленного рта, безумное выражение потухших глаз. Девушка дрожала, на её шее краснели глубокие царапины. «Он заразил меня, да?» — испуганно спросила она. «Не знаю», — соврал я.
«Люси должна быть дома, — повторял я себе, — можно укрыться в подвале или на чердаке. На полках под лестницей есть консервы, вода в бутылках. Ты только не выходи на улицу», — мысленно умолял я её, как будто она меня могла слышать. К тому времени, когда я добрался до города, мне пришлось убить уже пятерых. Последней была медсестра из больницы в двух кварталах от нашего дома — вернее, существо в форме медсестры. Когда-то, в прошлой жизни, она частенько заходила к нам в гости. Люси любила болтать с ней, обсуждать городские сплетни.
Окна были разбиты, парадная дверь сорвана с петель. «Это ничего, — успокаивал я себя, — ничего. Она, наверное, в подвале». В прихожей в беспорядке валялась одежда, сорванная с вешалки. Мой голос в тишине дома звучал неестественно громко. Сверху, из спальни, донёсся осторожный шорох. «Люси, — крикнул я, — Люси, я здесь!» Никакого ответа. Наверное, это должно было меня насторожить. Со всех ног я ринулся наверх, перепрыгивая через ступеньки, распахнул дверь. Люси стояла на нашей кровати, широко расставив ноги, приготовившись к прыжку. Слова застряли у меня в горле.
Она бросилась на меня, я почувствовал, как её зубы вонзились в мою руку. Люси сбила меня с ног, я упал на лестницу, по которой только что бежал в напрасной надежде спасти любимую. Моя рука всё ещё сжимала пистолет, бесполезный, потому что выстрелить в Люси я бы не смог никогда. Потом она ударила меня по голове, и всё перед глазами померкло.
Активная фаза пандемии продолжалась около трёх месяцев. Начавшись в Юго-Восточной Азии, болезнь распространилась по всем континентам. Иммунитета не было ни у кого. К осени города превратились в смердящие от трупов каменные джунгли, по которым в поисках пищи бродили голодные зомби. Спастись удалось только тем, кто жил в удалённых анклавах на севере, кто оказался на судах и подводных лодках, способных к длительному автономному плаванию. И ещё на орбите летала станция «Альфа» с шестью космонавтами на борту. Они тоже были здоровы. Стоуну повезло — давно запланированная полярная экспедиция совпала по времени с началом пандемии. Атомный ледокол с вертолётом, арендованный его группой, имел всё необходимое для годичного плавания в северных широтах. Когда события приняли катастрофический оборот, Стоуну удалось убедить капитана не возвращаться. Доктор был уверен в том, что ему удастся найти лекарство. «Это же просто вирус, — говорил он, — низшая форма жизни, неспособная даже к самостоятельному размножению. Неужели человек его не победит?» В носовых трюмах он развернул лабораторию, его сотрудники, увлечённые фанатизмом начальника, работали дни и ночи. Радио и телевизор были под запретом, сам Стоун включал их только, чтобы убедиться, что лекарство ещё не найдено.
Одним октябрьским утром доктор подошёл к капитану, и у них состоялся долгий разговор. После разговора ледокол взял курс к берегу и спустя сутки лёг в дрейф в пределах видимости суши. Вертолёт доставил доктора на берег. По инструкции капитана, пилот должен был забрать Стоуна через двое суток. Если по истечении этого срока его не будет на месте — или если он поведёт себя неадекватно — то пилот должен, не сажая вертолёт, возвратиться на ледокол.
Спустя двое суток Стоун был на месте. Он забрался в кабину вертолёта и тут же заснул. Доктор проспал двадцать часов, а потом поднялся к капитану и объявил ему: «Есть две новости — плохая и хорошая. С какой начать?» Капитан был оптимистом и попросил начать с хорошей. «Я создал лекарство, — сообщил доктор. — Если кто-то на корабле заболеет, я смогу его вылечить». «А плохая новость?» — спросил капитан.
Стоун рассказал.
«Значит, миллиарды людей погибнут? — спросил капитан. — Они обречены?»
«Не совсем так, — ответил доктор. — Всё зависит от нас». Он объяснил капитану свою идею. Тот долго молчал, прежде чем отреагировать.
«Однажды на место судового врача мне пришлось взять хирурга, — произнёс он, наконец. — Тот тоже был учёным, вроде вас. Интересовался реакцией организма на чрезвычайные условия, ставил на себе всякие опыты. Однажды матрос при спуске якоря попал под цепь, раздробил ногу. Рана загноилась, дело дошло до ампутации. Хирург сказал, что анестезирующих средств на борту нет. Времени разбираться не было, пришлось ему поверить. Он привязал матроса к столу, влил ему в рот стакан спирта и начал пилить по живому. Матрос орал так, что его крики были слышны на палубе». Капитан помолчал и добавил: «Уже на берегу в каюте хирурга нашли ящик с ампулами хлороформа». «Матрос выжил?» — поинтересовался Стоун.